Поэтический форум. Том 1 - [48]

Уйдя на фронт сражаться добровольцем.

Здесь призрак хлеба ходит по пятам,

Проклятья тень осатаневшим немцам,

По карточкам всего сто двадцать грамм

В блокаду выдавали иждивенцам.

И память сохранила эти дни,

Дни мужества, дни скорби и печали,

Здесь умирали с голода они

Из-за того, что карточки пропали.

И было небо мягкое, как шёлк,

И это всё могло случиться с нами…

После войны я карточки нашёл

В лепном горшочке с медью и гвоздями.

И долго я в ладонях их держал,

И для меня с овчинку стало небо,

А в комнате, казалось мне, дрожал

Давнишний призрак холода и хлеба.

Василеостровские сухари

Забыть ли это? Голос радиолы,

И мне уже одиннадцатый год,

Идём мы с другом из четвёртой школы.

Пожарка. Каланча. Хлебозавод.

Чумазы мы. И голодны мы оба,

Но это место очень я любил,

Весной так ароматно пахла сдоба,

И запах этот по проспекту плыл.

И пахло гуще, чем на сеновале,

И пахло так из года в год подряд,

Мы в этом месте просто застывали,

Вдыхая этот сладкий аромат.

В жару сильней, и послабей в прохладу,

И утром, и когда горят огни.

Здесь выпекали грубый хлеб в блокаду, —

Те, слава богу, миновали дни.

И как-то раз на дальнем Сахалине,

Где я живу, живёт моя семья,

Сухарики – «малышки с ванилином» —

Купил у дома в магазине я.

И во дворе негромко дождь заплакал,

И зашуршали листья тополей,

И вдруг ко мне вернулся этот запах

Василеостровских сдобных сухарей.

Первая осень

Таёжная речка уносит

Листы, что ей дарит ветла,

Дочуркина первая осень

Неслышной походкой вошла.

Вошла без единого звука,

Присела в ногах на кровать,

Она будет дочку баюкать

И песни ветров напевать.

И так же неслышно покинет,

Укутавшись в звёздную шаль.

Печаль журавлиного клина —

Её золотая печаль.

Дочурке моей только месяц,

Но светел улыбкою дом.

И осень причудливо метит

Берёзку за нашим окном.

Ярослав ШАБЛЯ

Детство печалей не терпит

Детство печалей не терпит,

Видит прозрачные сны.

Снова подрос лунный серпик

На небосклоне весны.

Детство —

           судьба без оглядки,

Жажда грядущего дня…

Вновь на дворовой площадке

Память встречает меня.

Узкое кресло качелей

Трогаю тихо рукой,

Сумрак вечерний апреля

Стынет над Мойкой-рекой.

Прошлое…

           Как в нём хотелось

Новых испробовать чувств!

Выпиты юность и зрелость…

Сложный у прошлого вкус.

Что ж так манит меня сладко

Эхом седого Вчера

Дом николаевской кладки

С гулким пространством двора?

Месяц над крышами светит,

Тучу пронзив остриём…

Спят в доме новые дети,

В мире прозрачном своём.

Крылья – чувствам, свет – душе

Крылья – чувствам, свет – душе,

И любить…

               Ещё не поздно!

На последнем этаже

Я гляжу в окно на звёзды.

Вот беззвучно пробежал

В небесах блескучий прочерк…

Мне упавших звёзд не жаль,

Жаль короткой жизни ночи.

Но,

        захлопнув книжку сна,

Ты зовёшь меня певуче.

Подойди ко мне сама,

Я придумал сказку лучше!

Видишь,

             тает за стеклом

Тонкий след,

       скользнувший в небыль?

То любовь моя крылом

Вновь задела купол неба!

В Белоруссии

Тут уже просыпается лето…

Справа – церковь, налево – костёл.

Таковы в порубежье приметы

Белорусских ухоженных сёл.

Я стою у плетёного прясла,

Различаю сквозь трепет листвы,

Как слезятся под небом славянства

Православный и римский кресты.

Майский дождь шелестит понемногу,

Мокнет пыль у церковных ворот.

С двух сторон снова лепится к Богу

Обстоятельный здешний народ.

Здесь у ветра особенный запах —

Он слегка холодит мой висок.

О насущном вздыхает в нём запад,

Близкой Пасхой в нём дышит восток.

В небе – зелено, даль – чиста

В небе – зелено, даль – чиста,

На церковном подворье – ветер.

Навечерие Рождества

Нынче город бесснежьем встретил.

Служба кончилась, свет живой

Остывает в окошках церкви.

Только ветер, что гость чужой,

На воротах шевелит цепи.

Зимний день ослабел совсем,

Зреют сумерки лиловато.

Лишь на звоннице лёгкий шлем

Отражает лучи заката.

А над звонницей – светлый крест,

Над крестом пролетают птицы.

И уже в пустоте небес

Одиноко звезда лучится.

Константин ШАТРОВ

Память детства

Как странно устроена память у нас.

Уж, кажется, жизнь подытожить пора,

А мне вспоминается детство сейчас,

Как будто оно было только вчера.

Как будто вчера только шёл снегопад

Над замершим к полночи Детским Селом,

Как будто вчера вдоль ажурных оград

Домой возвращался я вместе с отцом.

Над улицей, снежную мглу раскроя,

Фонарь одинокий горел вдалеке.

И спряталась детская ручка моя

В широкой и доброй отцовской руке.

Но в краткое детство беда ворвалась,

И жизнь разделилась незримой стеной,

С безоблачным детством порвавшею связь;

И эта стена называлась войной.

И помню ещё детскосельский перрон.

Толпу провожающих в оба конца.

Бесшумно поплывший наш детский вагон.

И долго бежавшего рядом отца.

Приглашение в Фонтанный дом

Приходите сюда, приходите!

Здесь, конечно, не царский дворец.

Здесь поэта простая обитель,

Где он принял терновый венец.

Приходите, постойте немного.

Может, выпадет вам разглядеть,

Как проходит к бессмертью дорога

Сквозь обиды, страданья и смерть.

Свечи, книга на столике узком,

Из тетрадки в линейку листы…

Королева поэзии русской

В гордом блеске своей нищеты.

На стенах фотографии. Лица

Из другой, незнакомой страны.

В вихре двух революций столица,

С февраля до расстрельной стены.

До чего ж ещё все молодые!

Залюбуешься каждым лицом.

Страшно думать, что в дни роковые