Поэт, или Охота на призрака - [197]

– Рейчел, – окликнул я ее. – Спасибо тебе.

– Не за что, Джек.

Глава 50

Вскоре после ухода Рейчел я перебрался на кушетку и уснул мертвым сном, так что даже шум двигателей вертолета не смог меня разбудить. Когда я наконец очнулся – сам, без посторонней помощи, – было три часа ночи. Сразу после этого меня немедленно отвезли в штаб-квартиру местного отделения ФБР и поместили в маленькую допросную на тринадцатом этаже. Два агента с мужественными, но заспанными лицами принялись задавать мне вопросы, заставляя меня снова и снова рассказывать всю историю с самого начала. Длилось это пять часов, так что в итоге меня начало слегка подташнивать от усталости и бесконечного повторения одного и того же. Дело двигалось вдвойне медленно еще и потому, что происшедшее непосредственно касалось сотрудников ФБР, и оба дознавателя не спешили вызывать стенографистку, которая могла бы занести мой рассказ в протокол. В конце концов у меня сложилось впечатление, что агенты пытаются заставить меня придать своему рассказу такую форму, которая, будучи в результате записана на бумагу, послужила бы их целям наилучшим образом.

Когда пробило восемь утра, мне наконец разрешили спуститься в кафетерий и позавтракать, предупредив, что через полчаса я должен вернуться, чтобы сделать официальную запись допроса, на сей раз с помощью стенографистки. К этому времени я успел повторить свой рассказ столько раз, что прекрасно знал, как именно следует отвечать на каждый заданный вопрос.

Аппетита у меня, естественно, не было, но маленькая комнатка настолько мне опостылела, что я уже не чаял оттуда вырваться и готов был соглашаться со всем, что бы мне ни говорили. Впрочем, выходя в коридор, я был почти благодарен агентам за то, что им не вздумалось конвоировать меня в буфет.

В кафетерии я обнаружил Рейчел, которая в одиночестве сидела за столиком. Я купил чашку кофе и пончик, обсыпанный комками сахарной пудры и выглядевший так, словно ему уже исполнилось не менее трех дней. Со всем этим я подошел к ней.

– Можно?

– Садись. У нас свободная страна.

– Порой я начинаю в этом сомневаться. Эта парочка, агенты Купер и Келли, мурыжили меня пять часов подряд, и это еще не конец.

– Постарайся кое-что понять, Джек. Ты для них – предвестник больших неприятностей. Они оба знают, кто ты такой, и им не надо объяснять, что ты скоро выйдешь из этого здания и расскажешь обо всем, что случилось, журналистам, а может быть, даже напишешь книгу. Благодаря тебе весь мир узнает, что в семье не без урода и что даже в ФБР попадаются яблоки с гнильцой. Как бы мы ни старались, скольких бы преступников ни поймали, это уже ничего не изменит. Одного-единственного Бэкуса вполне достаточно для большой-пребольшой обличительной статьи. Ты станешь богатым и знаменитым, а нам придется жить со своим позором. Вот вкратце основные причины того, что Келли и Купер обращаются с тобой не как с рок-звездой.

Некоторое время я смотрел на нее. Несмотря на горечь, прозвучавшую в словах Рейчел, и на одолевавшие ее дурные предчувствия, она тем не менее явно позавтракала с аппетитом. На стоявшей перед ней тарелке я заметил крошки яичного желтка и остатки салата.

– Доброе утро, Рейчел, – сказал я. – Может, попробуем начать сначала?

Это разозлило ее.

– Послушай, Джек, если ты надеешься, что я буду с тобой больше чем просто любезна, то зря. Интересно, на какое отношение с моей стороны ты вообще рассчитывал?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Просто все эти пять часов я отвечал на дурацкие вопросы, а думал о тебе. Вернее, о нас с тобой.

Я надеялся, что она как-то отреагирует на мои слова, но Рейчел, по крайней мере внешне, оставалась совершенно безразличной и неприступной. Взгляд ее был устремлен в пустую тарелку.

– Послушай, – снова заговорил я, – я мог бы сейчас перечислить все причины, которые заставили меня подозревать тебя, но это абсолютно ничего не даст. Все дело во мне, Рейчел. Во мне, похоже, есть какой-то изъян. Во всяком случае, то, о чем ты сейчас говорила – ну, о поддержании репутации и фамильной чести ФБР, – я не в силах воспринять иначе как со скепсисом и цинизмом. Моя версия событий проклюнулась из маленького сомнения, выросла и вдруг расцвела пышным цветом, теряя все разумные пропорции. Я прошу у тебя прощения, Рейчел, и обещаю, что, если у меня будет возможность начать наши отношения сначала, я буду стараться изо всех сил, чтобы преодолеть разделяющий нас барьер и заполнить вакуум, который образовался в моей душе. И клянусь, я сумею добиться своего.

Все так же никакой реакции. Она даже не смотрела на меня. Это была полная отставка. Я понял, что для меня все кончено, и лишь поинтересовался:

– Могу я задать один вопрос?

– Какой?

– О твоем отце. И о тебе… Он… делал тебе больно?

– Ты хочешь спросить, трахалась ли я с ним?

Я молча смотрел на Рейчел.

– Это касается только меня, и я не собираюсь это ни с кем обсуждать.

Я опрокинул на стол кофейную чашку и теперь смотрел на нее так, будто это была самая интересная вещь в мире. Поднять на Рейчел глаза я не смел.

– Ладно, – сказал я наконец. – Мне пора возвращаться. Меня отпустили всего на полчаса.