Поэт, или Охота на призрака - [160]

– Это точно, – вздохнул кто-то.

– Что еще, Рейчел? – спросил Бэкус.

– А еще за Глэдденом числится на почте абонентский ящик, который, видимо, используется для корреспонденции. Завтра я это проверю.

– О’кей. Ты готова прямо сейчас рассказать что-нибудь о Горации Гомбле или вернемся к этому вопросу попозже?

– Я могу перечислить основные моменты – их немного. Мой старый приятель был не особенно рад меня видеть. Сначала он колебался, но потом его эго взяло верх. Гомбл рассказал, что, будучи с Глэдденом соседями по камере, они обсуждали теорию и практику гипноза, а под конец сознался, что преподал ему несколько уроков в благодарность за то, что Уильям составлял для него ходатайства в высшие инстанции. Больше он мне ничего не сообщил, но… Я почувствовала…

– Что, Рейчел?

– Мне показалось, что он очень доволен успехами своего ученика.

– Ты ему все рассказала?

– Нет, но Гораций, конечно, смекнул, что я приехала в Рейфорд не просто так. И все же мне кажется, он знает несколько больше. Возможно, прежде, чем выйти на свободу, Глэдден поделился с ним своими планами или поведал о Белтране. Не знаю. В конце концов Гораций мог видеть сегодняшнюю программу по телеканалу Си-эн-эн, в которой вовсю обсуждали статью Макэвоя. Я сама смотрела эту передачу в аэропорту. Разумеется, там не упоминалось, что Глэдден и есть Ворон, но он мог догадаться. Кроме того, Си-эн-эн снова показал сюжет, снятый в Финиксе. Если Гомбл видел его, а буквально через несколько часов к нему вдруг заявилась я собственной персоной, то, согласись, тут уж совсем нетрудно сообразить, что к чему.

Это был первый отклик на мою статью, который я услышал. Удивительное дело: заслоненная событиями сегодняшнего дня, она напрочь вылетела у меня из головы.

– Не может ли оказаться так, что Глэдден и Гомбл продолжают поддерживать связь? – задал вопрос Бэкус.

– Не думаю, – ответила Рейчел. – Я разговаривала с офицером, ответственным за режим. Почта Гомбла, входящая и исходящая, до сих пор перлюстрируется. Кроме того, Горацию удалось примерным поведением добиться определенных льгот, и теперь он трудится на продовольственном складе тюрьмы. Разумеется, в адресованных ему письмах всегда может оказаться зашифрованное сообщение, но мне такой вариант представляется маловероятным. Да и самому Гомблу вряд ли захочется рисковать своим теперешним положением. Он неплохо устроился: работа не пыльная, к тому же в его распоряжении собственный маленький кабинет. Насколько я поняла, он отвечает за снабжение тюремной лавки, и это, несомненно, придает ему немалый вес среди заключенных. Во всяком случае, нынче он обитает в отдельной камере, где имеется собственный телевизор. Я не вижу достаточно веских причин для того, чтобы Гомбл стремился вступить в переписку с Глэдденом, которого разыскивают по подозрению в нескольких убийствах, и потерять все, чего он смог добиться за семь лет.

– Хорошо, Рейчел, это важно. У тебя есть что-нибудь еще?

– Нет, Боб.

Некоторое время все молчали, обдумывая информацию, которую только что услышали.

– Тогда переходим к психологическому моделированию, – решил Бэкус. – Брасс, ты готова?

И снова все глаза устремились на селектор.

– Конечно, Боб. Наконец-то начали сходиться концы с концами, но Брэд продолжает добавлять к портрету новые штрихи даже сейчас, пока мы с вами разговариваем. Вот что у нас получилось. Судя по всему, события развивались так: преступник выбрал своей первой жертвой человека, толкнувшего его на эту тропу, то есть того, кто в детстве надругался над ним и тем самым послужил причиной для возникновения извращенных фантазий, которым Глэдден, став взрослым, вынужден был следовать.

Налицо модель отцеубийства, с которой все мы хорошо знакомы. Давайте сперва сосредоточимся на событиях во Флориде. Глэдден узнаёт, что у него есть соперник. Это маленький мальчик по имени Габриэль Ортис; ему в настоящее время принадлежит если не любовь, то привязанность Клиффорда Белтрана – отца-покровителя, который сначала растлил Глэддена, а потом отшвырнул прочь за ненадобностью. Разочарование и ревность в этом случае могли быть столь сильными, что Глэдден оказался способен на любые отчаянные поступки. Так мы определили мотивацию его действий.

Глэдден начал с того, что расправился с Ортисом – объектом нежной привязанности своего обидчика, а затем убил и самого Белтрана. Лично мне это напоминает средневековый экзорцизм, или изгнание дьявола; согласны вы со мной или нет, но, уничтожая корень зла, причину всего плохого в своей жизни, Глэдден не мог не почувствовать внутреннего очищения.

Наступила продолжительная тишина. Очевидно, Бэкус и все остальные ждали, что Брасс добавит что-нибудь еще, но она молчала.

Боб не выдержал первым:

– То есть ты хочешь сказать, что Ворон раз за разом воспроизводит одно и то же первое преступление, чтобы испытать очищение духа?

– Совершенно верно, – подтвердила Брасс. – Снова и снова Глэдден убивает Белтрана, причинившего ему зло. Только это дарует ему спокойствие, но ненадолго. Он должен возвращаться в свое прошлое и убивать. Все остальные его жертвы – я имею в виду полицейских – ни в чем перед ним не виноваты. Выбор Глэддена пал на них лишь потому, что они исполняли свою работу.