Поэмы-сказки - [12]
Как радуга — запрокинулась!
Белки-то уже — под дёснами!
Аж пол подметает — космами!
Стар и млад — не суди!
Этот жар — из груди
Должен в грудь перебечь,
Аль всю суть нашу сжечь.
У цыгана — луна,
У буяна — война,
У дворянчиков — честь,
У нас — кровь одна есть.
Кровь, что воет волкóм,
Кровь — свирепый дракон,
Кровь, что кровь с молоком
В кровь целует — силком!
ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ И ПОСЛЕДНЯЯ
Солнце в терем врезалось —
Что меч золотой!
Лежит цвет-наш-трезвенник,
Как пьяный какой.
Вот уж вечер-зарево —
Он взор межит.
Уж к вечерне вдарили —
Он всё лежит.
Ухо клонит-слушает:
Уж с коих пор —
Ровно шум-шушуканье,
Девичий спор.
Словно ручеечка два
Шумят сквозь снег…
Только шепоточка два, —
А толку — нет.
Ему шепоточка два
Без всяких слов,
А нам волосочка два
Да с двух голов.
(Враги неразрывные —
В одном котле!)
Сошлись на груди одной,
Одном сукне.
Один — глаз хоть выколи,
Тот — взор завесь.
Один — аж по щиколку,
Тот — с пальчик весь.
По кафтану шитому
Шумят войной.
Тот — змеиным шипом-то,
А тот — струной.
От их шуму-шороху
Аж лоб болит!
«Твое дело коротко!»
— Да толк велик!
«Стрижка-брижка-выскочка!»
— С грозой дружу!
«Из хвоста-знать-кисточки!»
— Да верх держу!
«С головы я чёсаной!»
—А я с честнóй!
«Моя баба — с косами!»
— Моя — с красой!
Был тут спор порядошный:
Свились в комок!
Только слышит: рядышком —
Другой шумок.
Не морской, не гусельный:
Пчелиный — гуд.
Близко-близко, чуть ли не
У самых губ.
Нет, не пчелки розанам
Ведут дозор.
То с печатью грозною
У слюнки — спор[1].
«Чей ты, мед несмешанный?»
— Забыл ожог?
«Подари усмешечкой!»
— Вдохни разок!
«Вспомни час полуночный!»
— Полдневный жар!
«Теку в каждой слюночке!»
— Что вздох — то дар!
«Раскрой половиночки!»
— Шепни во сне!
«Все мои — кровиночки!»
— Все песни — мне!
Разорвут на части две,
(Аж жар во рту!)
Разных уст — печати две
На том же рту.
«Мой он, мед несмешанный!»
— Шалишь, дружок!
Свистит слюнка грешная,
Кипит ожог.
«Что это с губами-то?»
(Гусляр втупик.)
«Пить хочу без памяти, —
Аж грудь кипит!»
Язычком оближется:
От губ — дымок,
Только что поблизости —
Опять шумок:
Как от свечки воск дает
В церкви ночной. —
Речь великопостная,
Шумок свечной.
Ему — капли воску две
Из Божьих сот,
А нам, значит, слезки две —
Из разных вод.
Та из моря Чéрмного,
Акульих мест,
Та из моря верного —
Жемчужный всплеск.
Двух печалей первенцы:
— Вернись! — Вернись! —
Две слезы-соперницы
В одну слились.
Жаркими руками
Вдоль перил витых,
Шалыми скачками
С лестничек крутых.
Какой тут заморыш!
Богатырь, ей-ей!
Одним махом — сорок
Спрыгнул ступеней.
Бугор ему — кочка,
Страшóн ему — кто?
Море бы в примочки
Взял, каб не мелкó!
Ох, ожог, знать, лютый!
Не простой, знать, мед!
Гляди, вихрь полý-то
Сейчас оторвет!
По камням-колючкам
Шпарит-жарит — и-их!
А ведьмухи внучкам:
«Ошалел жених!»
Только — Царь Небесный! —
Из тьмы теремной
Что за знак за крéстный
Вслед ему — чуднóй?
«На измор-отраву,
На позор-на-вред,
Слева — да направо,
Снизу — да наверх…»
Не глаза под бровью:
Черные дела!
Не наестся кровью
Ревности игла!
Ох ты воля! — дорогая! — корабельная!
Окиянская дорога — колыбельная!
«Не спи, крепись!
Взгляни на птиц:
Заснем — так вниз,
Заснешь — так вниз…
Не та уж синь
Промеж ресниц
Пойдет, —
Морская синь пойдет!
Морская синь,
Морская соль,
Всё море в грудь твою взойдет, —
И будешь ты
Не Царский сын:
Морской король.
Аминь.
Не спи — встряхнись!
Учись у птиц!
Смекай наш писк,
Смекай наш свист!
Не звон монист —
Змеиный шип!
Держись!
С змеищей вперегиб
Не стой в ночи!
Шелками шит, змеей зашит
Твой вороток!
Не спи, крепись!
Встряхнись!
Смекай наш свист!»
И ветер этой песне вторил
Широким свистом кучерским.
Тогда заговорило море
Роскошным голосом морским:
— Доверься морю! — Не обманет!
Плыви, корáбель-корабéль!
Я нянюшка — всех лучше — нянек,
Всем колыбелям колыбель.
Уж скоро ты в кулак — канаты
Сам разорвешь, своей рукой.
Припав к груди моей богатой,
Крепчай, мой выкормыш морской!
Клади себе взамен подушки
Мою широкую зарю!
Тебе в игрушки-погремушки
Я само солнце подарю!
Не будет вольным володеньям
Твоим ни краю, ни конца…
Испей, сыночек двухнедельный,
Испей морского питьеца.
Испей, испей его, испробуй!
Утробу тощую согрей.
Иди, иди ко мне в учебу —
К пенящейся груди моей!
Волна челн колышет,
Жар утробу сушит.
Одно дело — слушать,
А другое — слышать.
Кому жить охóта —
К мощам не паломник,
Кому пить охота —
Лишь стакан и помнит.
Ох, стакан твой полный,
Голубые волны!
Ох, медок в нем ценный,
Чересчур уж пенный!
Выпьешь, — ничего не
Скажешь, — мед хвалёный!
Ох, твой ужин ноне
Весь пересолёный!
Кровь ли это в жилах,
Аль волна об челн,
Как та песнь сложилась —
Нам-то знать почем?
Не своей охотой —
Дуло у виска!
Не своей работы —
Смертная тоска!
Как ременным кушаком сжата грудь.
Ручку поднял — вороток отстегнуть,
Да от темени до пят — как вздрогнёт!
Да как ручку-то назад дерганёт!
А всего-то на тебе, дурачок,
Пустяковина сидит: паучок.
Шейкой крутит, аж в лице покраснел!
А паук-то уж на грудку приспел.
«Не дави меня, Господь не велит.
Не простой я паучок, — крестовик!»
`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
Знаменитый детский психолог Ю. Б. Гиппенрейтер на своих семинарах часто рекомендует книги по психологии воспитания. Общее у этих книг то, что их авторы – яркие и талантливые люди, наши современники и признанные классики ХХ века. Серия «Библиотека Ю. Гиппенрейтер» – и есть те книги из бесценного списка Юлии Борисовны, важные и актуальные для каждого родителя.Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) – русский поэт, прозаик, переводчик, одна из самых самобытных поэтов Серебряного века.С необыкновенной художественной силой Марина Цветаева описывает свои детские годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть посвящена памяти актрисы и чтицы Софьи Евгеньевны Голлидэй (1894—1934), с которой Цветаева была дружна с конца 1918 по весну 1919 года. Тогда же она посвятила ей цикл стихотворений, написала для неё роли в пьесах «Фортуна», «Приключение», «каменный Ангел», «Феникс». .
«… В красной комнате был тайный шкаф.Но до тайного шкафа было другое, была картина в спальне матери – «Дуэль».Снег, черные прутья деревец, двое черных людей проводят третьего, под мышки, к саням – а еще один, другой, спиной отходит. Уводимый – Пушкин, отходящий – Дантес. Дантес вызвал Пушкина на дуэль, то есть заманил его на снег и там, между черных безлистных деревец, убил.Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт, а Дантес – француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета ...».
«Вся моя проза – автобиографическая», – писала Цветаева. И еще: «Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком». Написанное М.Цветаевой в прозе – от собственной хроники роковых дней России до прозрачного эссе «Мой Пушкин» – отмечено печатью лирического переживания большого поэта.