Поэмы и стихи - [18]

О защити ее, матерь Христа!

Лениво мигает змеиный глаз;

И глаза Джеральдины сузились вдруг;

Сузились вдруг до змеиных глаз,

В них блеснуло злорадство, блеснул испуг,

Искоса бросила взгляд она,

Это длилось только единый миг,

Но, смертельным ужасом вдруг сражена,

Кристабель глухой испустила крик,

Зашаталась земля под ее ногой,

А леди к ней повернулась спиной

И, словно ища поддержки себе,

На сэра Леолайна, в немой мольбе,

Она обратила свет лучей

Божественных, диких своих очей.

У тебя, Кристабель, в глазах темно,

И вот ты видишь только одно!

И какая сила в том взоре была,

Если, прежде не знавшие лжи и  зла,

Так глубоко впитали взоры твои

Этот взгляд, этот суженный взгляд змеи,

Что стало покорно все существо,

Весь разум   твой, колдовству его!

Кристабели взор повторил тот взгляд,

Его тупой и предательский яд.

Так, с кружащейся в смутном сне головой,

Стояла она, повторяя его,

Этот взгляд змеиный, взгляд косой,

Перед самым лицом отца своего,

Насколько та, чья душа светла,

Змеиный взгляд повторить могла.

Когда же чувства вернулись к ней,

Она, молитву сотворя,

Упала к ногам отца, говоря:

"Умоляю вас матери ради моей

Эту женщину прочь от нас отослать".

Вот и все,  что она могла сказать,

Потому что о том, что знала она,

Передать не могла, колдовством больна.

Почему так бледна твоя щека,

Сэр Леолайн? Дитя твое,

Твоя гордость и радость, нежна и кротка,

У ног твоих. Услышь ее!

Для нее ведь леди твоя умерла,

О призраке вспомни ее дорогом,

О ребенке своем не думай зла.

О тебе и о ней, ни о ком другом,

Она молилась в предсмертный час,

О том, чтобы она тебе была

Гордостью сердца, радостью глаз!

И с этой мольбой был ей легок конец,

         Отец, отец!

Обидишь ли ты дитя свое —

        Свое и ее?

Но если так и подумал барон,

Если это и было в сердце его,

Еще сильней разгневался  он,

Еще больше смутился  как раз оттого.

Его злобе, казалось, предела нет,

Вздрагивали щеки, был диким взор:

От родного ребенка — такой  позор!

Гостеприимства долг святой

К той, чей отец его давний друг,

В порыве ревности пустой

Так малодушно нарушить вдруг!

Суровым взглядом повел барон

И сказал своему менестрелю он,

Раздраженно, резко ему сказал:

"Бард Бреси, я тебя послал!

Чего ж ты ждешь?" Поклонился тот,

И дочери взгляда не бросив родной,

Сэр Леолайн, рыцарь седой,

Леди Джеральдину повел вперед!

Заключение второй части

Маленький ребенок, слабый эльф,

Поющий, пляшущий для себя самого,

Нежное созданье, краснощекий эльф!

Нашедший все, не ища ничего,

Наполняет радостью наши сердца,

Делает светлым взор отца!

И радость так полна и сильна,

Так быстро бьет из сердца она,

Что избыток любви он излить готов

Непреднамеренной горечью слов.

Быть может, прекрасно связать меж собой

Мысли  чуждые одна  другой,

Улыбаться над чарами, чей страх разбит,

Забавляться злом, которое не вредит,

Быть может, прекрасно, когда звучат

Слова, в которых  слышен  разлад,

Ощущать, как в душе любовь горит.

И что ж, если в мире, где грех царит

(Если б было так — о горе и стыд),

Этот легкий отзвук сердец людских

Лишь от скорби и гнева родится в них,

Только их языком всегда говорит!

1802 г.[7]

Коллеридж Из поэмы "Кристабель" [8]

Прости! и если так судьбою

Нам суждено, — навек прости!

Пусть ты безжалостна — с тобою

Вражды мне сердца не снести.

Не может быть, чтоб повстречала

Ты непреклонность чувства в том,

На чьей груди ты засыпала

Невозвратимо сладким оном!

Когда б ты в ней насквозь узрела

Все чувства сердца моего,

Тогда бы, верно, пожалела,

Что столько презрела его.

Пусть свет улыбкой одобряет

Теперь удар жестокий твой:

Тебя хвалой он обижает,

Чужою купленной бедой.

Пускай я, очернен виною,

Себя дал право обвинять;

Но для чего ж убит рукою,

Меня привыкшей обнимать?

И верь, о, верь! пыл страсти нежной

Лишь годы могут охлаждать;

Но вдруг не в силах гнев мятежный

От сердца сердце оторвать.

Твое — то ж чувство сохраняет;

Удел же мой — страдать, любить!

И мысль бессмертная терзает,

Что мы ие будем вместе жить.

Печальный вопль над мертвецами

С той думой страшной как сравнять?

Мы оба живы, но вдовцами

Уже нам день с тобой встречать.

И в час, как нашу дочь ласкаешь,

Любуясь лепетом речей, -

Как об отце ей намекаешь?

Ее отец в разлуке с ней.

Когда ж твой взор малютка ловит, -

Ее целуя, вспомяни

О том, тебе кто счастья молит,

Кто рай нашел в твоей любви.

И если сходство в ней найдется

С отцом, покинутым тобой,

Твое вдруг сердце встрепенется,

И трепет сердца — будет мой.

Мои вины, быть может, знаешь, -

Мое безумство можно ль знать?

Надежды — ты же увлекаешь,

С тобой увядшие летят.

Ты потрясла моей душою;

Презревший свет, дух гордый мой

Тебе покорным был; с тобою

Расставшись, расстаюсь с душой!

Свершилось всё! слова напрасны,

И нет напрасней слов моих, -

Но в чувствах сердца мы не властны,

И нет преград стремленью их.

Прости ж, прости! Тебя лишенный,

Всего, в чем думал счастье зреть,

Истлевший сердцем, сокрушенный,

Могу ль я больше умереть?

<1823>

Кубла Хан, или Видение во сне [9]

В стране Ксанад благословенной

Дворец  построил  Кубла Хан,

Где Альф бежит, поток священный,

Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,

Впадает  в сонный океан.

На десять миль оградой стен и башен

Оазис плодородный окружен,

Садами и ручьями он украшен.

В нем фимиам цветы струят сквозь сон,

И древний лес, роскошен и печален,