Поединок. Выпуск 2 - [147]

Каков, например, идеал, каков герой приключенческой литературы того периода развития капиталистической формации, который называют периодом накопления, периодом феерических финансовых карьер и взлетов? Это герой, который в итоге всех своих похождений и приключений приходит к одному итогу — он становится миллионером. Это устремление, незримо тяготеющее над общественным сознанием. И через него — над литературой. Такую формулу жизненного успеха, воплощенную в сюжетный ход, мы находим, пожалуй, у всех, кто стоит в первом ряду представителей этой литературы — от Стивенсона до Хаггарда, от Коллинза до Марка Твена. Если Шерлок Холмс и составляет известное исключение из этого ряда, то только на первый взгляд. Действительно, в итоге всего, что он делает, он не достигает богатства — но только по той причине, что он и так состоятелен и респектабелен, то есть — в известном смысле — «примероподражателен» для обыденного буржуазного сознания.

Социальная среда и эпоха накладывают отпечаток на то, каким встает с книжных страниц литературный герой. Соответственно, литературному герою недостаточно быть всего лишь литературным героем, чтобы он стал явлением общественным. Социальные, этические, жизненные цели, которые он воплощает, должны быть созвучны нормам и внутреннему миру многомиллионных читателей.

Великие социальные изменения, происшедшие в нашей стране после Великой Октябрьской революции, произвели невиданный в истории человечества «переучет» системы этических ценностей, того, что принято обозначать словами «общественный идеал». Характерна динамика сдвигов общественного сознания в нашей стране: в 1920 году 17% молодых людей считали идеалом, на который они хотели бы походить, человека богатого, обеспеченного материально. В 1925 году доля таких молодых людей упала до 13,8%. А в 1967 году составляла всего 4,5%. Показательны в этом смысле и результаты одного из опросов, проведенных недавно среди советской молодежи. Из 17 446 опрошенных о «жизненной цели» только 23 человека ответили: иметь много денег и проводить жизнь в развлечениях.

Громадное, исключительное большинство наших современников о своем жизненном идеале ответили великолепно: созидать, преобразовывать мир, прокладывать дороги в неведомое, отдавать себя людям — товарищам и друзьям в борьбе за великие идеалы социализма.

Всякий непредубежденный читатель сделает вывод, что распределение этических предпочтений среди нашей молодежи — налицо. Представляет интерес, однако (как социальный, так и литературный), не только большинство, но и меньшинство, которое тоже нужно уметь понять — хотя бы для того, чтобы воздействовать на него и за него бороться. Как же представляет себе свой жизненный идеал это меньшинство?

Вот слова девятнадцатилетней студентки из Москвы, написанные ею на вопрос одной из анкет — о смысле жизни:

«Раньше, когда я еще плохо знала жизнь, у меня еще была цель, я стремилась учиться, окончила школу, сейчас в институте. Но теперь все мои «чистенькие мысли» свелись к одному — к деньгам. Деньги — это все: роскошь и благополучие, любовь и счастье».

Так же примерно смотрит на жизнь и студентка Н. из г. Жуковского. Ее цель — «удачно выйти замуж, одеваться по моде, уметь модно танцевать». Но, сформулировав так цель своей жизненной мечты, она вдруг делает приписку:

«Я знаю, что мой ответ будет белой вороной среди остальных».

Оговорка неожиданная, но при всем при том весьма справедливая.

Говоря об общественном, а следовательно, и о литературном герое советской молодежи, следует привести еще одно немаловажное свидетельство. Группа социологов обратилась к молодым людям с вопросом: «Кто из близких или знакомых является для вас примером для подражания?» Более восьмидесяти процентов опрошенных назвали отца и мать — людей, прошедших фронты Великой Отечественной войны, поднявших из руин нашу страну, создававших и создающих ныне новые города, заводы, трассы. Преемственность жизненных идеалов старшего поколения находит отражение, в частности, и в отношении нашей молодежи к литературным героям минувших лет. Речь идет не только о ранних произведениях советских писателей, на которых выросло не одно поколение, но и о созданных в последние годы, однако посвященных тому героическому времени, которое для нынешней молодежи является Великой Историей.

(То поколение нашей страны, которое играло «в Чапаева», давно уже выросло, стало отцами, а то и дедами. Но, обращаясь назад, интересно вспомнить, как пришел в свое время Чапаев в наши довоенные дворы и улицы. Весьма многозначительно, что он пришел не столько из учебников истории, сколько со страниц книги Фурманова и фильма братьев Васильевых. Образ героя произведения, войдя в сознание миллионов подростков, превратился в образец, которому подражали.)

Любой пример неправомочен в том смысле, что он как бы выдергивается из целого. Можно было бы привести в пример повести и романы, ставшие своего рода классикой литературы приключения: каждый знает «Рассказы о первом чекисте», «Я отвечаю за все», «Старую крепость», «Земля, до востребования», «Кортик», «В августе сорок четвертого», «Испытательный срок», «Жестокость», «Крах», «Два капитана», «Деревенский детектив», «Дело пестрых», «Тревожный месяц вересень».