Поединок со злом - [15]

— Ну, в чем дело?

— Позвольте мне сесть, — Джек подошел к обитому кожей креслу и упал в него, словно боксер на табуретку в углу ринга после — надцатого раунда. — Боже, как жарко для этого времени года.

— Что с Кэрол, Джек?

— Очень плохо.

— Но она ведь поправлялась…

— Это не совсем так, папа. Я просто не хотел беспокоить вас по междугородному телефону. И немного приукрасил положение дел… Пожалуйста, не смотрите на меня с таким укором. Я думал, что так будет лучше. Какой смысл беспокоить вас? Вы не смогли бы как следует работать или бросили бы все и примчались к ней. Но толку-то? Уже две недели даже мне не позволяют с ней видеться.

— В таком случае, я бы предложил, — произнес Пол сквозь зубы, — пригласить другого психиатра. Похоже, что этого человека самого надо лечить.

Джек покачал головой.

— Нет, он хороший психиатр. Мы консультировались еще с тремя психиатрами. Их мнение совпадает. Один из них возражал против лечения инсулином, но они все согласились с поставленным диагнозом и курсом лечения. Это не их вина, папа. Просто ничего не вышло.

— О чем ты говоришь?

— Папа, применяли гипноз, дважды инсулиновый шок, и ничто не помогло. Она не реагирует. Каждый день все глубже уходит в себя. Вам необходима точность? Я могу наговорить кучу всяких научных терминов. Кататония. Преждевременное слабоумие. Пассивная шизоидная паранойя. Меня забрасывали фрейдистскими жаргонами, как кирпичами. Все сводится к тому, что она пережила нечто такое, что не может принять. — Джек закрыл лицо руками. — Боже, папа, сейчас она превратилась в тряпичную куклу.

Пол молча смотрел на опущенную голову Джека. Он знал вопрос, который нужно задать; ему пришлось заставить себя задать его.

— Что же они хотят сделать?

Джек долго не отвечал. Наконец он поднял голову. Лицо его было серым, глаза помутнели.

— Они хотят, чтобы я подписал документы на помещение Кэрол в закрытую психиатрическую лечебницу на неопределенный срок. В учреждение, предназначенное для лечения безнадежных и почти безнадежных больных.

Мне предстоит принять решение, — сказал Джек, — и я приму его, но мне нужен ваш совет.

— Что произойдет, если ты подпишешь эти бумаги?

— Ничего, я полагаю. Ее будут держать в той же больнице. Но это ведь обычная больница. Страховка почти кончилась. Когда не останется денег, ее оттуда вышвырнут. Папа, она даже не может сама есть.

— А если ее поместят в закрытую психиатрическую лечебницу?

— Я проверял. У меня есть полис, в котором это предусмотрено. Шестьсот долларов в месяц. Доктор Мец рекомендовал санаторий в штате Нью-Джерси. Там плата немного выше, но я оплачу разницу. Дело не в деньгах, папа.

— Это лечение в закрытом учреждении — оно навсегда?

— Никто не может этого знать. Иногда оттуда выписываются, после нескольких месяцев или после нескольких лет…

— Тогда почему ты советуешься со мной? — гневно спросил Пол.

— Послушайте, я люблю ее. Нельзя просто отправить человека, которого любишь, и отвернуться от него.

— Кажется, никто не просит нас отворачиваться.

— Я мог бы взять ее домой, — пробормотал Джек. — Стал бы кормить, мыть в ванной.

— И насколько бы тебя хватило?

— Можно нанять сиделку…

— Все равно это не жизнь, Джек.

— Роузин и Мец твердят то же самое.

— Тогда у нас нет выбора.

Когда Джек ушел, Пол вынул из кармана револьвер. Только с ним он чувствовал себя спокойнее. Убийцы! Теперь к их долгам добавится и этот.

— У них нет права так поступать с нами. Их надо остановить.

С Лексингтон-авеню он доехал на автобусе до Шестьдесят восьмой улицы. Поужинал в закусочной, прошел несколько коротких кварталов до Семьдесят второй и Пятой улиц и направился в Центральный парк. Стояли серые сумерки, дул холодный ветер, падали листья, люди выгуливали собак. Тускло светили уличные фонари.

Шел он медленно, словно утомленный после целого дня тяжелой работы. Именно в это время вечером они набрасываются на усталых прохожих. Хорошо, думал он, нападите же на меня.

Пол едва сдерживал кипевший в нем гнев. Он шел, засунув руки глубоко в карманы. Никому бы и в голову не пришло, что он вооружен. Смелее. Подходите — и получите свое.

Двое юношей, джинсы, жидкие волосы до плеч, прыщавые лица. Идут навстречу ему, сунув большие пальцы рук за ремень. Ищут повода. Подходите — и получите сполна.

Они прошли мимо, даже не взглянув на него; Пол услышал фрагмент разговора:

— …сногсшибательно, дружище, потрясающе. Самый дрянной фильм, который я…

Двое парнишек, идущих домой из кино. Ну, им не следует одеваться на манер хулиганов, это приведет к беде.

Сумерки сгущались. Пол шел по дорожке, мимо которой к театру неслись редкие такси. Впереди прогуливалась пожилая пара, охраняемая доберманом на поводке. Пола обогнали три молодые пары, прекрасно одетые, они явно опаздывали на спектакль в Линкольновском центре.

Полицейский на мотоцикле, заинтересовавшись Полом, приподнял стекло шлема: каждый одинокий прохожий был подозрителен. Он спокойно посмотрел на полицейского. Мотоцикл умчался.

Пол сел на скамейку посреди парка и дождался, когда стало совершенно темно. Тогда он поднялся и продолжил прогулку. Западная часть Центрального парка. Он прошел с квартал на север, затем на Семьдесят третью улицу, потому что вряд ли кто-нибудь мог напасть на него на Семьдесят второй, здесь было слишком много народу. Колумбус-авеню. Теперь темный длинный квартал к треугольнику Амстердам-авеню — Бродвей.