Поединок невидимок - [8]

«За всем этим легко спрятать студию звукозаписи и с десяток телекамер. Вот хотя бы этот погасший галогенный фонарь – чем не панорамный объектив?» – подумал он, расстегнул и положил на стол наручные часы.

Охрана ввела олигарха. Холезин выглядел свежо, бодро, сел так, словно перед ним за казенным столом расположился не адвокат в единственном числе, а собрание директоров всех филиалов его финансово-сырьевой империи «Лукос».

– Аркадий Михайлович, рад вас видеть, – Логвинов хорошо помнил, что Холезин практически никогда и ни с кем не здоровался за руку, а потому даже не расцепил пальцев.

– Я тоже. Как мои дела? – Олигарх снял очки в тонкой оправе, и от этого сразу перестал быть похожим на рассеянного интеллигента-гуманитария, колючий взгляд нехорошо царапнул душу Логвинова.

«Он слишком молод, чтобы смириться со случившимся, – подумал адвокат. – А придется. Высоко взлетел – больно падать».

– Не ваши, а наши дела, – виртуозно поправил Логвинов и поддернул манжеты. – Я просчитывал и такой – худший вариант развития событий, а потому заранее подготовил стратегию нашей обороны. Я выстрою ее на выявлении процессуальных нарушений во время ведения следствия. Вот, у меня уже кое что есть, – крышка кейса блеснула и отворилась. – Впоследствии их наберется очень много. Сами знаете, последние десятилетия наше правосудие не слишком обременяло себя соблюдением процессуальных норм. Будем подавать жалобы, процесс затянется, потом пойдут апелляции...В результате если не «оправдательный», то «за недоказанностью» гарантирую.

Адвокат умолк, так как Холезин его не слушал, а смотрел в одну точку и беззвучно шевелил губами.

– Вы хотите возразить мне? – осторожно проговорил Логвинов.

– Вы были в администрации?

– Да, встречался. Мы беседовали долго, но, к сожалению, их позиция неизменна. Мы договорились о еще одной встрече. Поэтому и не начал с этого разговор. Возможно...

– Если не удалось сразу, значит, и потом не удастся, – мрачно перебил олигарх. – Я по бизнесу знаю этот неписаный закон. Дмитрий Антонович, воспроизведите слово в слово, что вам сказали в Кремле.

– «Небольшой условный срок – в обмен на правильное поведение с его стороны. Но пока посидеть придется», – без запинки выдал цитату адвокат.

Холезин криво улыбнулся:

– Отдать им все, что у меня есть? И только потом они выпустят меня на волю!

– Почему вы говорите «все»? – искренне удивился адвокат. – Вы грамотно и вовремя подключили американских акционеров, уже на днях появится решение их окружного суда. Теперь заграничные активы никто не посмеет тронуть. Речь идет только о российской нефтедобыче, вот с ней придется расстаться.

– Отдать – значит признать поражение, – глаза Холезина сузились. – В свои годы я не собираюсь становиться пенсионером. Мой бизнес – это моя жизнь. Скажите честно – у меня есть шансы сохранить то, что принадлежит мне в России?

– При нынешней власти – нет ни единого! – без раздумий ответил адвокат, приложив руку к сердцу.

– При нынешней... – задумчиво проговорил Холезин, и его глаза недобро сверкнули.

– Вы же один из умнейших людей в мире. Величайший реалист. Да, вы сами и другие люди вашего круга создали сегодняшнюю власть. Но это не значит, что она будет подчиняться вам во всем и всегда. Наоборот, власть набирает силу, и тогда закономерно начинает уничтожать тех, кому обязана. Власть стремится к самодостаточности. Зачем ей посредники? Те, кто это понял, или за границей, или подыгрывают Кремлю. Осталось и вам сделать выбор. Извините, но иначе нельзя. Закон жизни... или джунглей, как хотите называйте, но это закон. Нужен разумный компромисс...

Логвинов говорил и чувствовал, что его слова улетают в пустоту. Холезин смотрел мимо и нервно крутил в руках дешевую шариковую ручку.

– Я должен получить от вас указания, знать, как вести переговоры в дальнейшем, – помолвил адвокат.

– Проблема не в деньгах, не в имуществе, дело в принципах. Дмитрий Антонович, я обещаю еще раз обо всем этом подумать, можете так и передать им.

И это «им» прозвучало достаточно презрительно. Раньше олигарх себе таких интонаций по отношению к власти не позволял даже в узком кругу. Холезин, прикрыв ладонью край листа, написал несколько слов, тут же сложил бумагу и придвинул ее к адвокату, взгляд его говорил: «Посмотрите не сейчас – потом, но это очень важно».

За спиной у Логвинова уже остались недоумение от встречи, тюремные коридоры, выкрашенная синей краской стальная дверь, назойливые журналисты. Его пучеглазый «Мерседес» замер у светофора среди остановившегося потока машин на Ленинградском проспекте. Адвокат неторопливо развернул написанное Холезиным, пробежался взглядом. Ему часто приходилось по просьбе подзащитных передавать на волю короткие послания, но сегодняшнее было самым коротким в практике адвоката: электронный адрес на общедоступном «почтовике» и одно-единственное слово «да».

* * *

Мелодичная трель вкрадчиво прервала сон Тамары Белкиной. Ведущая еженедельной аналитической передачи «Резонанс» государственного телеканала тут же открыла глаза. Белоснежный, идеально ровный потолок простирался над ней. Трель повторилась.