Поединок крысы с мечтой - [29]

Итак, близкое будущее. Популяция хомо сапиенс растет, как на дрожжах, а места на планете не прибавляется. Мир превращается в одну здоровенную и порядком захламленную коммуналку. Жителей – тьмы, и тьмы, и тьмы. Сразиться с ними в открытом бою никто уже не пробует, накормить всех – и то проблема. Организация Объединенных Наций занимается перераспределением продовольствия, чтобы хватило и голодающим регионам. Фермеры от такой продразверстки, мягко говоря, не в восторге. Мороженое и жевательная резинка объявлены недопустимым предметом роскоши; их не выпускают. Производство и потребление поставлены под международный контроль. В очередях не протолкнуться. Чужой локоть таранит твой бок, соседский каблук плющит мизинец на твоей ноге, чей-то зуб мимоходом впивается в твое око. Продажа мануфактуры лимитирована, горячая вода – только по талонам, туалет по утрам вечно занят. И, выйдя на кухню, рискуешь застать там однопланетника, который преспокойно пожирает твой собственный скучный ланч.

Главный герой романа, ооновский чиновник Николас Гревил из Отдела по борьбе с наркотиками, на протяжении полутора сотен книжных страниц целеустремленно проталкивается сквозь толпу сограждан, пытаясь отловить распространителей чрезвычайно модного наркотика «счастливые сны». Погружаясь в «сны», земляне тем самым потеряны для мирового сообщества, которое, напрягая силы, ведет борьбу с жилищным, сырьевым, продовольственным и прочими кризисами. Вдобавок ко всему ходят упорные слухи, что наркоман, однажды «севший на иглу», после сотой инъекции вообще пропадает неведомо куда: то ли растворяется в воздухе, то ли аннигилирует, то ли телепортируется. Словом, был человек – и нету. Пока агент ООН Николас Гревил еще только-только шевелит извилинами своего дедуктивного метода, докапываясь до истины, читатель быстро понимает, что к чему.

Разумеется, новый наркотик – кардинальное средство против перенаселенности планеты, разработанное в недрах ООН под руководством генерального секретаря и распространяемое по миру по каналам все той же ООН в ящиках с надписью «Гуманитарная помощь. Досмотру не подлежит». В финале романа главный герой, все понявший, обвиняет собственное начальство в массовом геноциде. Начальство умело контратакует, заявляя, будто миллионы сограждан-наркоманов не уничтожены, но спасены. То есть, с одной стороны, жизнь, конечно, есть способ существования белковых тел, и потребители «сна», переселившись в никуда, земное существование прекращают. Но что такое, собственно говоря, наши ощущения? Химия. Новый наркотик создает не просто бессвязные грезы, но целый иллюзорный мир, параллельный нашему, – мир яркий, сочный, притягательный, избавленный от мучительной борьбы за экономию бензина и за квадратные метры. Даже цветовая гамма в этом мире на один цвет шире. Плохо ли? Название романа Джона Браннера отсылает читателей к хрестоматийному монологу принца Гамлета. Точно зная, «какие сны приснятся в смертном сне», будучи уверенным в химически безупречных преимуществах «безвестного края, откуда нет возврата», очень многие сами предпочтут сделать выбор в пользу небытия. Ну и остальным на Земле соответственно должно стать немного полегче: меньше народа – больше кислорода.

Как видим, сюжет романа достаточно оригинален. Даже коллега Браннера, создатель психоделических фантазий Филипп Дик, и тот не додумался до решения демографических проблем при помощи мескалина или ЛСД. Однако в наших условиях рецепт Джона Браннера совершенно неприемлем. Годы борьбы закалили нашего человека настолько, что утлый коммунальный быт – со всеми карточками, талонами, очередями и прочими мальтузианскими прелестями – оказывается гораздо более ярким и привлекательным, нежели наркотические видения иллюзорной свободы и химически очищенной в лабораториях демократии. Чувство локтя у нас – хоть и шестое по счету, однако все равно главнее остальных пяти.

1996

Торжествующий пупс

Дж. Т. Макинтош. Страховой агент. Журнал «Если»

Как вы относитесь к скаутам? Даже если очень положительно, послушайтесь доброго совета: не приближайтесь к их лагерям. Во всяком случае, к одному из лагерей, который разбит вблизи небольшого английского города Шатли. А если уж черт вас дернул все-таки заглянуть в эти места, постарайтесь особо не приглядываться к скаутам. Юноши и юноши – и ступайте своей дорогой. В противном случае вас ждет разочарование на всю оставшуюся жизнь. Точь-в-точь как главного героя романа «Страховой агент» Вэла Матерса, который присмотрелся. И обнаружил, что скауты необычны: гладкие розовые безмятежные лица, странный «птичий» английский, костюмы необычного покроя и проблемы, абсолютно не похожие на наши. Будучи умным и деловым человеком, Матерс, представьте, догадался, что это отнюдь не свежая поросль олигофренов из Бедлама, а наши прапраправнуки на прогулке. Совершенно нормальные молодые пришельцы из недалекого будущего – каких-нибудь лет триста вверх по временной спирали.

Более отталкивающую картинку трудно представить.

Конечно, еще во времена сэра Герберта Уэллса фантасты догадывались, что будущее – никакой не сон золотой, а смачный и безжалостный плевок в лицо настоящему, его мечтам, надеждам и чаяниям. Заглядывая вперед, писатели рисовали перспективы одна другой гаже. Чтобы как следует напугать читателя, авторы гримировали предполагаемый Облик Грядущего страшными язвами, из-за которых угрожающе просвечивал череп. Большинству из тех, кто проецировал далеко вперед реальные сегодняшние конфликты, виделись впереди упадок и разрушение, катастрофы и катаклизмы, неслыханные перемены и невиданные мятежи. Таким образом, путешествие во времени становилось занятием вполне мазохистского свойства. Герой, например, покидал пределы доброй старой викторианской Англии на самодельном хроноскафе (никель, эбеновое дерево, слоновая кость, хрусталь), чтобы, вернувшись, порадовать друзей изысканно-мрачными россказнями: солнце гарантированно погаснет (да-да, он самолично имел удовольствие наблюдать на горизонте агонизирующий темно-вишневый диск!), а на месте Лондона будут рыскать по ночам плотоядные морлоки, утром уползающие в канализацию. Сам Уэллс, правда, позднее попытался изобразить и светлый вариант развития человеческой цивилизации, однако его утопийцы из романа «Люди как боги» так и остались бумажными фигурками; куда больших успехов автор достиг именно как певец мрачностей завтрашнего дня: всевозможных войн в воздухе в дни Кометы (когда Спящий проснется) и нехороших самовластий мистера Парэма – типичной фигуры Освобожденного (при посредстве атомных бомб) мира.