Поединок - [27]
Апеллируя к агенту и боясь встретиться взглядом с Настюхой, пытаюсь забрать деньги у ЧБШ.
— Да ты чо, не понял?! — таращит тот исподлобья налитые злобой глаза. — Я ж тебе сказал: за бабки, если в оборот возьмут, мне отвечать. Не тебе — мне. Въехал?
Агент — сопливый недоросль — пытается сгладить инцидент, напоминая мне, своему клиенту, заручившемуся таким грозным прикрытием, что в законную силу сделка вступает лишь после регистрации, а до этого момента у нас есть еще время поговорить обо всем за пределами нотариальной конторы.
Мы покидаем нотариуса. На лестничной площадке стратег, размахивая перед моим лицом ладонью с растопыренными веером пальцами, втолковывает, что не намерен отступать от полученных инструкций. Тем временем его подельник, проверив подступы к подъезду, дает знак, что можно выходить: чисто. Настюха, стоящая рядом словно в безмолвном потрясении, неожиданно заявляет бандиту, что не отпустит его от себя ни на шаг. Тот усмехается: у него, мол, и в мыслях не было куда-то исчезать. Все вместе, по словам бандита, мы сейчас едем в ГБР, где получим остальные деньги, а уж потом они отвезут нас в банк или домой — куда мы пожелаем. Вместе с деньгами, в целости и сохранности.
Не успеваем мы с Настюхой расположиться на заднем сиденье, как она, бледная от страха, делает мне знаки руками, что надлежит понимать как руководство к действию. Да я и сам знаю, что деньги пора уже забрать. Хватит. ЧБШ свою задачу по их сохранению выполнил. Стратег — за рулем. Подавшись вперед, трогаю его за плечо:
— Слышь, давай сюда бабки.
Бандит не отвечает, глядя на дорогу, и лишь гуляющие на его скулах желваки свидетельствуют о том, что он меня все-таки слышит.
— Давай бабки! — хлопаю его по плечу. — Ну! Я сказал — давай!
И тут впервые за время нашего знакомства подает голос второй ЧБШ.
— Ты чо, не понял? Мы же — бойцы, у нас — приказ. — Он оборачивается и смотрит на меня высокомерно и презрительно, словно на полное ничтожество. Глаза у него пустые и холодные.
— Подожди, давай разберемся, — я словно обрадован возможностью завязать разговор. — Сегодня вы работаете с нами — так? Значит, должны делать то, что мы вам говорим. Разве нет?
— Нет! Мы не работаем с вами. И ничего не должны…
Все. Разговора по душам не получилось. Остается запасной вариант.
— Останови машину! — ору во всю глотку, больше инстинктивно, нежели расчетливо понимая, что столь резкий перелом в поведении может произвести впечатление даже на толстокожего негодяя. — Останови — быстра-а-а!!!
Для пущей убедительности я цепляюсь в локоть стратегу и что есть силы пытаюсь оторвать руку от руля. Второй ЧБШ вбивает мне в грудь кулачище, так что трещат ребра, но я не выпускаю бордовую ткань из цепко сжатых пальцев, пока машина, резко сбавив скорость, не прижимается к обочине.
— Давай деньги! — буквально приказываю. — Бы-стро да-вай день-ги…
— Заткнись, или я тебя порву, — сдерживая закипающую ярость, предупреждает стратег. — Чо ты разорался, тебе же сказано, у нас приказ, мы — пацаны, за нас взросляки думают. Нам — говорят, мы — делаем. Приказ. Понимаешь ты или нет?
— Кто вам приказал?
Стратег ухмыляется: мол, так мы тебе и сказали. Второй ЧБШ — в кожаной куртке, — нахмурившись, сопит, словно терпит мою умопомрачительную наглость из последних сил, но вот-вот сорвется и тогда уже за себя не отвечает.
— Кто?! Щавель?
— Ну, допустим, — после короткого молчания соглашается бандит за рулем.
Из кармана его пиджака торчит антенна мобильного телефона.
— Звони ему! Звони сейчас же! Быстро!
— Слышь, я тебе последний раз говорю нормально: не ори. Больше — все, без предупреждений.
— Ну, хорошо, не буду. Позвони Щавелю. Или набери мне номер — я сам с ним поговорю. Не дашь трубку — значит, я выйду. Позвоню из автомата.
Это незатейливый блеф. Своего телефонного номера Щавель мне не оставил, но едва ли об этом знают братки. Тем не менее по их лицам я вижу, что выпускать меня из машины — а самому мне не выбраться из нее, это же двухдверная «восьмера» — они не торопятся.
— Смотрите, ребята, все просто, — пытаюсь я представить им логические обоснования своей правоты. — Вы работаете у Щавеля — так? Мы с ним договорились о том, что он сегодня меня прикрывает. Он за меня впрягся, вас прислал. Так? Мы договорились с ним, что после нотариата я ему позвоню. И теперь вы не даете мне это сделать. Ну ни хрена себе прикрытие! Короче, или давай трубу, или выпусти, я позвоню из автомата. Расскажу Щавелю о том, как вы тут нам помогаете, — даже, блин, позвонить нельзя.
Стратег вопросительно смотрит в лицо напарнику: что, мол, будем делать? Тот пожимает плечами: поступай как знаешь. И тогда стратег, достав трубку, с характерными булькающими звуками электроники нажимает на ней кнопки:
— Это Серый… Все нормально. С нотариусом развели, бабки перебили, рулим дальше… У меня… Двадцатка… Тут барыга наш с тобой потолковать рвется. Не знаю. Говорит, вы договаривались.
Не поворачиваясь в мою сторону, ЧБШ — теперь уже известно, что его кличка Серый, — передает мне трубку небрежным движением руки за спину.
— Алло, кто это?
— Кто надо. Какие проблемы? — бесцветный голос в трубке подсовывает мне размытый образ Щавеля.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
Игорь ТРОФИМКИН — профессиональный литератор. Родился в 1937 году. Начинал как литературный критик. Публиковался в журналах «Нева», «Звезда», «Октябрь» и др. До работы над собственными художественными произведениями И.Трофимкин занимался переводами с английского, польского, чешского языков. Перевел Р.Чандлера, Джо Алекса, Микки Спиллейна, других писателей. Первая повесть вышла в 1993 году. На вопрос почему раньше не писал художественную прозу отвечает: «Мешали большевики, водка и женщины. С уходом большевиков пить стало неинтересно.
"Эта книга - результат жалоб тысяч и тысяч россиян, записанных циничным снаружи, но добрым внутри журналистом. Это сага о том, как легко потерять свои денежки, и даже если денег у вас больше, чем извилин, денег жалко больше, верно?"Милицейская академия" уже выдержала несколько изданий и еще несколько раз ее законно и незаконно перепечатывали разнообразные газеты и журналы - но воз и ныне там. Те самые способы мошенничества, о которых мы предупреждали читателей еще десять лет назад, слегка видоизменившись, приносят жуликам стабильные сверхприбыли и поныне.