Поджигатели - [72]

— Что?

Джаспер посмотрел на залитый тротуар, голубиный помет и старые черные комки жвачки.

— Разочарован, — сказал он.

Рев автомобилей стал тише. Час пик подходил к концу. Все, кому надо было на работу, либо уже были там, либо надеялись, что начальства еще нет. Я потянулась вверх и быстро поцеловала Джаспера в губы.

— Джаспер…

— Да? — сказал он.

— Ты бы понравился моему сыну.

— Иди, — сказал он. — Лучше тебе убираться отсюда.

Потом он достал мобильный и набрал лондонскую полицию. Я пошла вниз по Сент-Маргарет-стрит не оглядываясь.

Джасперу Блэку так и не удалось сказать то, что он хотел, на камеру, и я больше никогда его не видела, только в телерепортаже в тот момент, когда он залезал с этим дурацким розовым чемоданом на статую Черчилля и полицейский снайпер попал ему в спину. Наверно, ты, Усама, тоже видел эту съемку, она довольно известная. Как его лицо расплылось в широкой улыбке, когда он падал.

Я не успела уйти далеко, когда началась паника. Я не упрекаю людей за то, что они стали паниковать, когда по телевидению сообщили, что на площади перед Парламентом заложена радиоактивная бомба. На их месте я бы тоже побежала со всех ног. Я была на Милбэнке, на полдороге через Виктория-Тауэр-гарденз, когда люди стали выбегать из офисов. Как только это началось, все стало происходить очень быстро. Паника была как живая, Усама, у нее был запах и голос. Запах ударил меня в кишки, это был запах тел, потных и дерущихся. Потом был этот жуткий звук. Это кричали взрослые мужчины, и бесились сирены, и хрустели ноги, столбики и ограждения, когда машины, давая задний ход, наезжали на них. Паника была похожа на тяжелый сон, и чем больше люди бежали на улицы, тем больше росла паника, как чудовище, составленное из человеческих тел.

Я потеряла своего мальчика, я металась в разные стороны, крича и высматривая его, но потом толпа стала слишком плотная, и я больше не могла бежать куда хотела. Я оказалась посреди молодых парней в деловых костюмах, они орали и налетали на всех, кто попадался им на пути, так что мне пришлось бежать вместе с ними. Потом я не могла больше бежать и упала. Я лежала на дымящемся мокром асфальте, а они бежали по мне в своих твердых кожаных ботинках. Я свернулась в комок и, когда все кончилось, встала и пошла дальше в сторону Аамбетского моста.

Когда я дошла до развязки Хорсферри, там была женщина в зеленом «рэйнджровере», а два парня в костюмах пытались попасть внутрь. Она заперла все двери и схватилась за руль и кричала им, чтобы они отстали, но ее было не слышно. Было видно только ее лицо, белое и испуганное, за ветровым стеклом, как в телевизоре с выключенным звуком. Парни никак не хотели отпускать дверные ручки, и женщина не могла уехать, потому что везде были люди. Парни стали раскачивать «рэйнджровер». Они орали, чтобы женщина их впустила.

— Моя жена! — кричал один. — У меня жена сидит дома! Я должен до нее добраться. Впусти нас, сука, у тебя там четыре свободных места.

Женщина упала на руль. Она сжала голову руками и вопила на педали под ногами. Бедная дурочка, наверно, даже понятия не имела, что происходит. Только что она волновалась насчет цен на жилье, и вдруг оказалась в центре паники. Потом один из парней дошел до ручки. Я увидела, как это выражение находит на его лицо.

— Ну ладно, — прокричал он. — Я тебе покажу, чертова сука!

Видно было, как у него брызжет слюна с каждым словом и шлепается на ветровое стекло. Он обошел машину сзади и открыл крышку бензобака.

— Господи, пожалуйста, не надо.

Парень достал из кармана зажигалку, посмотрел на меня, и в его глазах ничего не было. Он щелкнул зажигалкой и сунул ее в топливный шланг «рэйнджровера».

— Вот тебе, сука! — заорал он.

Из топливного шланга вырвалась струя пламени и сбила его с ног. Он упал, его одежда загорелась. Одежда пропиталась бензином и горела белым яростным пламенем. Это было ужасно, и толпа отхлынула назад, встав вокруг него широким кругом. Видно было все лица, очень бледные на фоне серого дождливого неба, их глаза блестели от пламени, и от носа на лица падали резкие черные тени.

Другой парень, который пытался открыть «рэйнджровер», побежал. Я почувствовала запах горящих волос и отодвинулась от жара. Женщина вылезла со своего водительского места и стояла вместе с толпой, глядя, как сгорает парень. Пламя поднялось на три метра в воздух, а внизу корчился и извивался парень. Он звал маму, а потом просто кричал, а если смотреть внимательно, то к концу стало видно, как он поднимает голову и бьется, бьется ею об асфальт. Он хотел потерять сознание, и я надеюсь, что у него получилось.

Потом парень перестал двигаться, и тогда кто-то закричал, что надо убираться, пока не взорвался «рэйнджровер». Тогда опять началась паника, и все пинали и толкали друг друга, чтобы убраться подальше. Я не видела, как взорвалась машина, я только услышала грохот и почувствовала жар на спине. Раздались новые крики, и потом я опять побежала. Твердая черная линия полицейских фургонов для ликвидации беспорядков не давала нам повернуть на запад, вверх по Хорсферри-роуд, и они обрушили на нас водяные пушки и слезоточивый газ. Одна из канистр с газом разорвалась прямо у меня под ногами, и я побежала, ничего не видя и задыхаясь.