Подземный гром - [167]

Восстания рабов происходили в Риме неоднократно. Не останавливаясь на примерах более ранних и разрозненных выступлений, упомянем лишь о крупных восстаниях в Сицилии в последней трети II в. до н. э. и о знаменитом восстании под руководством Спартака (74–71 гг. до н. э.). Однако все эти движения были подавлены с большой жестокостью. Они носили характер стихийных выступлений, не имели и не могли еще иметь четкой политической программы и рабы, как это подчеркивал В. И. Ленин, были лишь «пешками в руках господствующих классов»[59].

Такова была картина классовой структуры римского общества накануне краха республики и установления империи. Наиболее важным из всего сказанного следует, пожалуй, считать факт ослабления староримской сенатской аристократии и рост новых и активных элементов господствующего класса (всадничество, муниципальная, а затем и провинциальная знать и т. п.). Не менее важным фактором, приближавшим и делавший неизбежной смену политического режима, была устарелость, непригодность республиканского государственного аппарата в новых, изменившихся условиях. Напомним, что основными звеньями римского республиканского устройства считают обычно народное собрание (комиции), сенат и магистратов. Эти политические институты, характерные и пригодные для удовлетворения нужд и управления небольшой античной общиной, оказались не приспособленными к новым задачам. А республиканские должностные лица (магистраты), как правило, ежегодно сменяемые и взаимоограниченные своей коллегиальностью, также не могли больше удовлетворять запросы и нужды огромного государства, не в состоянии были проводить последовательную и рассчитанную на продолжительный срок политику. Разложившийся, утративший в значительной мере свой авторитет сенат превратился в крайне негибкий и консервативный орган староримской знати, а переставшие олицетворять весь народ комиции становились юридической фикцией. В прежние времена римское народное собрание, кроме того, было тесно связано с народным ополчением или, вернее, существовало в этих двух ипостасях, что и было одним из характернейших признаков античной демократии. Теперь народное ополчение вообще перестает существовать, более того — возникает оторванная от народа профессиональная и корпоративная армия. Она в скором времени превращается в грозную силу, в один из наиболее существенных и действенных факторов, определяющих кризис республики. И наконец, вопрос об управлении завоеванными и подчиненными территориями — провинциями. Пожалуй, ни в чем другом устарелость и неприспособленность государственного аппарата республики к новым задачам не сказывалась столь ярко. Не существовало никаких законодательных положений, касавшихся провинций. Провинции управлялись римскими наместниками (проконсулами, пропеторами), которые действовали по собственному усмотрению и фактически бесконтрольно. Их деятельность и злоупотребления могли быть обжалованы лишь после истечения срока их полномочий. Фактически управление провинциями сдавалось как бы на откуп отдельным лицам, что приводило к лихоимству, хищнической эксплуатации и разорению целых стран и областей. Подобная система эксплуатации была неэффективной и неразумной даже с точки зрения самого господствующего класса.

Такова была общая обстановка и конкретные условия, объясняющие назревший крах республики и отвечающие на вопрос о том, почему новые, набирающие силу социальные группировки настойчиво искали новых же политических форм и путей их достижения. В бурных событиях I в. до н. э. определилось и то и другое. Искомой политической формой оказалось единовластие, диктатура; средством ее достижения — армия. Начинается эпоха гражданских войн, эпоха борьбы военных и политических вождей за единоличную власть.

Здесь можно вспомнить о диктатуре Суллы, которая оказалась, однако, непрочной и недолговечной, ибо Сулла, используя новые методы борьбы, а именно опору на вооруженную силу, на армию, пытался спасти обреченный класс и старый, прогнивший режим — режим сенатской олигархии. Можно говорить и о диктатуре Юлия Цезаря, установившейся в ходе следующего этапа гражданских войн. Цезарь пытался опереться уже не на староримскую знать, но на более перспективные слои господствующего класса, и потому некоторые его реформы имели не только злободневное и преходящее значение.

Новый политический режим окончательно сформировался в годы правления Октавиана Августа — приемного сына Цезаря и его политического наследника. Ему удалось победоносно завершить последний этап гражданской войны, установить прочную власть и длительный мир или, как говорил знаменитый римский историк Тацит, покорить «своей щедростью воинов, раздачами хлеба — толпу, а всех вместе — сладостными благами мира».

Этот новый политический режим в принципе (с незначительными модификациями) сохранялся на протяжении всей истории ранней империи. Он получил название принципата. Суть режима заключалась в том, что император заносился первым в списки сенаторов, т. е. был принцепсом сената и считался лишь «первым среди равных». Республиканские должности (магистратуры) не отменялись, но все они, как правило, сосредоточивались в руках императора. Сенат оставался — во всяком случае формально — высшим органом государства. Все это давало Августу возможность утверждать, что он «восстановил республику» и что, обладая властью, во всем равной власти сенаторов, своих коллег по управлению государством, он превосходил их лишь «своим авторитетом». Таков был своеобразный политический строй, установленный Августом, который поэтому нередко определяют как монархию под видом республики, или как республиканское правление по внешней его форме и единовластие по существу.