Подземелья Конфренко - [93]

Как назвать огромный шар из плоти, который висел на потолке, прилепившись к нему при помощи аналога корневой системы, который стрелял десятиметровым языком, как лягушка, и потом подтаскивал жертву к себе в полную акульих зубов пасть. Вы знаете, я даже не стал его на прану потрошить, просто противно. И таких шаров висело на потолке несколько десятков. Их даже крысы не ели, а лужи крови обходили стороной, боясь к ней прикоснуться. Я ради интереса кинул в кровь этих «Лизунов» кусочек мяса. И вы знаете, через полминуты он превратился в мягкое желе. Тогда я приказал ее собрать в несколько фляжек, посмотрим, может нашим кожевенникам пригодится такая штука, для первичной обработки шкурок. Только представьте, намазал такой пасту шкурку, через минуту смыл водой верхний слой, не надо часами выскабливать мездру. Да меня кожевенники тогда на руках будут носить. Примерно через пять часов утомительного похода, мы присели отдохнуть.

Пока перекусывали я осмысливал все нами увиденное. Оказалось, что все, более или менее заполненные склады находились вблизи лифтов, а чем дальше от лифтовой шахты, тем больше встречается пустых помещений. В одном из таких мы, собственно, и остановились на отдых. С целью беречь драгоценное топливо, мы погасили свои масляные и спиртовые фонари. Хотя топлива для них было еще много, но кто его знает, что нас ждет впереди. Поэтому лучше подстраховаться. Волков не кормили, они и так остатков от добычи сожрали столько, что теперь больше были похожи на колобки. А учитывая, сколько праны они получили за это путешествие, то, боюсь, к концу его они не смогут подняться на верхние уровни. Банально деревянные подмостки не выдержат. Пока гвардейцы поджаривали мясо монстров в походный котелках на маленький спиртовых таганках, похожих на обрезанные и загнутые консервные банки, я привалился к дрыхнущим крысюкам, все же перекачка через себя огромных объёмов духовной энергии не остается без последствий, и тоже задремал. А с боков ко мне привалились близняшки. Идиллия. Которую кое-кто решил испортить:

— Ну, что, ты успокоился? — спросила Нита.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что ты без дела звереешь! Ты говоришь, что у бойцов шило в заднице! А сам забываешь, что у тебя точно такое же. Вот как засел со своими книжками и прочим барахлом, так сразу и звереть начал. Нельзя, вот так сразу, кидаться новое дело! — пояснила Мита.

— Мы же никуда не торопимся, а ты и сам загонялся, и других загонял!

— Запомните, девочки! — не выдержал я, — запомните, и передайте всем остальным командирам! Скучающий воин — это потенциальный преступник. От скуки в голову могут приходить мысли! А без приказа нельзя! Без приказа они эти мысли могут попытаться реализовать. Тогда плохо будет всем. Так что, чем бы воин не занимался, лишь бы как следует замучился. И не важно, будь это тренировка, или учеба, или просто переноска камней. Важно то, что, когда солдат бодрствует, он просто обязан что-то делать, а еще он просто обязан мечтать как следует выспаться! Постоянно об этом мечтать!

— Ну ты и зверь, Ген Ма! — восхищенно протянула Нита

— Нет, — вздохнул я, — просто у меня командирский стаж большой!

Поспать удалось всего пару часиков. За это время бойцы восполнили силы и энергию. А крысо-волки переварили то, что сожрали. Переварили в том смысле, что уже успели все это выделить из организма, в одном из углов склада. И тогда на складе вообще стало невозможно находиться, особенно с моим усиленным обонянием. Иначе мог его потерять. Как и сознание. Воняло так, что буквально резало глаза. Я в свое время «черемухи» нюхнул. Так вот это было что-то похожее. Народ, морщась и откашливаясь двинулся на выход. А вот на выходе нас уже ждали. Три пятидесятиметровые змеи, пара десятков измененных медведей, несколько непонятных монстров, казалось, состоящих только из одних когтей, шипов и огромных зубов, которые находились в полутораметровой крокодильей пасти. А между ними находились куча мелкой живности самых разных классов и видов. И сейчас этот живой барьер отсекал нас от единственного прохода в сторону лифта.

Такая общность не могла возникнуть сама по себе, где-то должен был быть их командир, или, скорее всего, контролер. Я буквально чувствовал, как в голове стучался тихий голос:

«Подчинись! Не сопротивляйся! Закрой глаза! Ты хочешь спать! Подчинись!»

Краем глаза я заметил, как мои бойцы «Девятки», начали опускать оружие, и глаза их постепенно начинали стекленеть. Тогда я по нашей с ними духовной связи отправил небольшой заряд бодрости, от которого они все вздрогнули и заозирались:

— Бойцы! Братья! Все встряхнулись! Это контролер, он пытается нас подчинить, боритесь! — я продолжал громко и чётко отдавать команды.

— Так, все собрались! Чем Гун, в арьергард! Рубишь все до чего дотянешься! Я впереди, остальные не пускают тварей в центр строя! Сейчас медленно выдвигаемся туда!

Собственно, я не был уверен, что нам надо именно «туда». Но это было единственное направление, в сторону которого еще можно было прорваться. А потом все слилось в хаосе боя. А видел перед собой только живую стену из монстров и рубил, рубил и рубил. Это удивительно, но я заметил, что через некоторое время такой одержимой мясорубки, мне даже не приходится прикасаться к умирающим тварям, я впитывал прану, как черная дыра, восполняя свою выносливость, чужая жизненная сила позволяла крутит мечами так, что вокруг меня как будто образовывалась сияющая стена. Скорее всего это и есть то самое развитие атрибута, и быстрее всего атрибут развивается во время смертельного боя, когда идет мобилизация всех сил организма. Я прорывался, сквозь злобных и рычащих монстров как через обычный тростник. А мои ребята своими копьями и нагинатами не давали бреши в рядах зверей сомкнуться, до того, как все воины прорвутся через очередное расширение коридора. Тяжелее всего при приходилось крысо-волкам. Почти все они были ранены, и только повышенное вливание жизненной силы позволяло им держаться, ну, еще и то, что они перекусывали прямо на хоту, вырывая из общего строя врагов каких-то мелких и не особенно сильных тварей, зато, судя по крысиным эмоциям достаточно вкусных.