Подземелье ведьм - [43]

Она была в пятидесяти шагах от дома, когда раздался взрыв.

Ударом воздушной волны Елену Казимировну бросило на мостовую, и так как падение было неожиданным и болезненным, Елена Казимировна не поняла, что произошло, — ей показалось, что на нее напали бандиты, как на того несчастного археолога, и ударили по голове. И, упав, она закрыла голову руками, спасаясь от следующего удара.

Ничего не произошло. Грохот утих, и затем она услышала, как сзади, нарастая в силе, слышится треск, будто кто-то быстро ломает маленькие палочки — тысячи палочек.

Елена Казимировна села и обернулась. Горел ее дом.

Верхняя часть дома куда-то исчезла, и из яйца вырывались клубы дыма, в которых чертенятами проскакивали языки пламени.

— Боже мой! — сказала она вслух. — Какое счастье, что Нильс ушел к пилотам.

Она поднялась, потерла ушибленное колено. Окна в соседних домах открывались, высовывались сонные головы. Дом горел быстро, он был стар, деревянные конструкции тыквы высохли. Куски штукатурки отваливались и падали на мостовую, и казалось, что гигантское яйцо на глазах уменьшается.

Елена Казимировна не пошла к дому, а поспешила дальше, к пилотам, — что ей было делать одной у пожарища? И через несколько шагов она встретила мужа и пилотов, которые бежали навстречу.

— Лена! — закричал издали Ольсен. — Ты успела! Спасибо…

Он плакал и обнимал ее, а пилоты побежали дальше, они хотели тушить пожар, но это было немыслимо, и даже пожарные, колесница которых приехала довольно быстро, ничего поделать не могли. Пожарники ждали, пока дом догорит, чтобы залить груду тлеющих бревен и штукатурки.

Вскоре приехали и различные городские чины. Событие было настолько необычным, что пришлось нарушить этикет. Его Могущество командующий войсками показался в сопровождении группы офицеров. Командующий был встревожен и даже зол. В последние дни он потерял лицо, потому что похищение корабля было совершено с помощью его боевой машины и он до сих пор не мог разыскать экипаж машины, который как в воду канул. Он приказал арестовать все начальство парка боевых машин, но это, разумеется, не помогло, хотя под пытками — а пытки пока что обычный метод допроса на Пэ-У — они готовы были сознаться в чем угодно.

ВараЮ, несмотря на ранний час и срочность, с которой он приехал, был одет в полную форму — видно, он понимал, что на пожаре окажутся высокие чины. Следом за ним явились охранники, человек пятьдесят, и ВараЮ приказал им оцепить квартал и никого не допускать к сгоревшему дому. Его эксперты тут же начали растаскивать еще тлеющие бревна, потому что ВараЮ был убежден, что взрыв и пожар — не случайность, сделано это теми сообщниками Пруга Брендийского, которые не хотели, чтобы работала рация и поддерживалась связь с «Вациусом». Он принес свои извинения за то, что не откликнулся на первый звонок Ольсена, и сказал, что накажет своего секретаря. Но это ничего не меняло, и Ольсен сказал ему об этом.

От дома ничего не осталось, и Ольсену было очень жалко этнографические коллекции, которые он собирал здесь много лет, а также свои рукописи. Этого он уже никогда не восстановит. И в гибели того, что он делал, было глубокое оскорбление разуму, потому что те, кто устроил взрыв, менее всего думали о таких абстрактных мелочах, как разум или рукописи консула Ольсена.

Елена Казимировна вела себя как королева, и по ее лицу можно было предположить, что речь идет о сущей безделице — потерянной булавке. Ей пришлось дважды отвечать на вопросы. Сначала ее долго расспрашивал ВараЮ, которого интересовало, не проникал ли кто-нибудь в дом, ведь заряд надо пронести, установить и спрятать. Потом те же вопросы задавал пышно одетый генерал из свиты Его Могущества. Отношения между Его Могуществом и начальником стражи оставляли желать лучшего, и это было понятно — второй серьезный инцидент за три дня, даже третий, если приплюсовать исчезновение археолога. И преступники чувствуют себя в городе совершенно спокойно, словно пользуются покровительством в очень высоких сферах. Соответственно Его Могущество предполагал, что у горцев есть свои люди в страже, что снимало с него ответственность за события, а ВараЮ винил армию.

В общем, пришли к выводу, что бомба была подложена или под дно дома, или на нижнем этаже, куда мог проникнуть любой; консул и Елена Казимировна ночью оставались одни, и никто не охранял дом. А, уходя из дому, консул мог и не запереть дверь — он был рассеян. Между его уходом и уходом Елены Казимировны прошло минут пятнадцать — достаточный срок для поджога.

— Меня беспокоит другое, — сказал ВараЮ, наклонив к консулу свой острый нос и глядя ему на грудь по законам этикета. — Уж очень точно они выбрали время. Как раз после того, как вы связались с кораблем. Кому вы говорили об этом, кроме моего секретаря?

— Никому.

— Секретаря я задержал, и сейчас его допрашивают. Но ведь вы сказали пилотам?

— Нет, исключено, — ответил Ольсен. — Между моментом, когда я сказал им, и началом пожара прошло минут пять, не больше.

— Остается телефонная станция, — сказал ВараЮ задумчиво. — Я вынужден буду вас покинуть…

Он повернулся и, не попрощавшись с Его Могуществом, поспешил к своей машине.