Подземелье ужасов - [13]

В кармане у Цента уже давно валялась пачка мощного слабительного. Прихватил его тайком, когда они однажды залезли в аптеку. Все ждал удобного случая, чтобы подсыпать адский порошок Владику, но для того нашлось более удачное применение. Всю упаковку Цент ссыпал в бутылку с минеральной водой, которую затем коварно подложил в машину новых знакомых. День выдался жарким, и те наверняка неоднократно приложились к емкости, а то и вовсе опустошили ее. Судя по описанию препарата, его действие должно было начаться примерно часов через шесть. И действие это обещало быть бурным. На упаковке было написано крупными буквами, что передозировка строжайше не рекомендуется, и что оптимальная доза для взрослого человека – одна капсула. В бутылку Цент засыпал содержимое двадцати капсул. Пусть теперь эти умники попробуют предпринять какие-нибудь агрессивные действия. Уж им-то будет точно не до этого.

В какой-то момент колея, по которой они ползли последние двадцать минут, просто кончилась, упершись в тупик. Головной автомобиль остановился, Цент тоже нажал на тормоз.

– Ну и где этот бункер? – спросил он, выглядывая в окна. Вокруг них вставал темный лес.

– Пора побеседовать с дядей Геной, – проворчал Цент.

Он повернулся к девушкам, и скомандовал:

– Бабы, на выход! Быть постоянно у меня на виду. Резкие движения не приветствуются. Машка, будь бдительна. Я не доверю этим людям.

Они выбрались из машины. Дядя Гена, Саша и Вова тоже покинули свой автомобиль.

– Я не вижу хранилища консервов, – ледяным тоном проинформировал их Цент. Его ладонь лежала на рукоятке пистолета, торчащей из поясной кобуры.

– Дальше придется идти пешком, – сообщил дядя Гена.

– Ты прикалываешься? – возмутился Цент.

– Это ведь секретное хранилище, – пояснил отставной военный. – Его нарочно построили в таком месте, чтобы никто не знал. А всех строителей потом расстреляли.

Заметив, что Цент все еще не верит ему, дядя Гена произнес:

– Да тут осталось-то пройти всего метров триста. Сами все увидите.

– Ну, хорошо, – сдался Цент. – Веди.

С собой бывший рэкетир взял пистолет и дробовик, оставив шашку в машине. Машка не стала нагружать себя винтовкой, ограничившись одним мечом, которым все еще владела очень плохо, но, по крайней мере, могла попасть клинком по мертвецу, если тот стоял прямо и не шевелился. У Владика осталось его прежнее оружие – свисток. Другого ему не полагалось.

Группа расхитителей чужих припасов двигалась впереди, Цент, Машка и Владик шли за ними на незначительном расстоянии. Цент честно предупредил новых знакомых, что если тем вдруг в голову взбредет осуществить дерзкую попытку побега, пусть пеняют на себя. Никаких предупредительных выстрелов в воздух не будет, и по ногам он им палить не собирается. Только в головы!

– А уж стрелять я умею! – похвастался Цент. – Один раз, еще в девяностые, в тире все призы выиграл – сорок раз стрелял, и ни одного промаха.

На самом деле все было несколько иначе. Цент зашел в тир в компании очередной подруги, навел на сотрудника сего заведения извлеченный из кармана ствол, и выиграл все призы и все деньги из кассы, не сделав ни единого выстрела.

Они брели через лес, ведомые дядей Геной, который, вроде как, знал дорогу. Цент не спускал глаз с новых знакомых. Пальцы его не отрывались от рукоятки пистолета. Чем дальше, тем больше его одолевали подозрения, что вся история с бункером чистой воды вранье. И если оно так, в этом лесу неминуемо произойдет групповое убийство с предварительной групповой пыткой.

Вдруг Вова резко остановился и схватился за живот. Из его утробы прозвучал весьма зловещий звук. Там, внутри, что-то неистово бурлило.

– Что с тобой? – заволновалась Катя.

– Не знаю, – признался парень. – Может, что-то съел?

Вот только ел он в последний раз вчера вечером, и с того момента времени утекло немало. Если он действительно отравился консервами, это проявилось бы гораздо раньше.

– Почему стоим? – крикнул Цент, не приближаясь к пленникам.

– Вове нехорошо, – сообщила ему Катя.

– Хорошо ему быть и не должно. Идите, или я рассержусь.

Вова сделал еще три шага, и резко остановился, согнувшись вперед.

– Ай! Ай! – запричитал он, держась руками за живот, из которого неслось несмолкаемое бурление.

– Ему совсем плохо, – сказала Центу Катя. – Он не может идти.

Цент пожал плечами и вытащил из кобуры пистолет.

– Ладно, – не стал спорить он. – Не может идти, пусть останется здесь. Навеки.

Как только ствол пистолета нацелился на Вову, у того чудесным образом все прошло и рассосалось.

– Со мной все хорошо! – выпалил он в ужасе, поскольку прекрасно понимал: этому страшному человеку что его убить, что муху прихлопнуть – все едино.

– Так и знал, что симулируешь, – кивнул Цент. – Еще раз вздумаешь нас задерживать, и я решу все твои проблемы со здоровьем одним движением пальца. А теперь пошел вперед!

В тот момент, когда Цент окончательно уверовал в то, что никакого бункера нет, и новых знакомых пора валить, они достигли цели путешествия.

Посреди леса возвышался холм, высокий, большой, выглядящий чужеродным элементом среди окружающего ландшафта. Его можно было бы принять за древний курган, если бы в одном из его склонов не чернел провал входа, тщательно замаскированный высаженными по краям кустами. Цент разглядел массивную железную дверь, круглую вращающуюся ручку на ней, и выцветший, почти стершийся символ дефицита, очередей и талонов – серп с молотом.