Подводный реванш - [26]

Замполит при этих словах как ни в чем не бывало отвернулся в сторону...

... Вскоре после полуночи командир и старшие офицеры потихоньку исчезли, а остальные гуляли часов до двух ночи, покуда кок не окинул взглядом опустевшие блюда из-под тортов и не поднялся с места.

— Ну, значит, так, хлопцы. Я вроде как пошел отдыхать, а вы тут смотрите... Без баловства... В случае чего — разбудить меня за полчаса до аварии, чтоб я вас успел хоть чаем напоить, — сострил он и покинул кают-компанию, а оставшиеся еще чуть ли не час после этого гоняли «видик» и пели под гитару песни своего любимого Верстакова:

...А что такое флот? Бессмертие и слава,

Славянские ладьи и наши крейсера.

Ведь что такое флот? Последний щит державы.

Последняя любовь. Прощальное «ура».

Я даже удивился, что можно, оказывается, быть веселым и без спиртного. А что бы я сейчас делал там, на суше? Скорее всего, поехал бы с Ленкой в Калугу — в гости к своему другу Димке Кузнецову. У Димки была стопроцентно журналистская семья — сам он работал на областном телевидении, где вел программы, посвященные истории Белого движения и местной литературе, а его жена — Марина Улыбышева — помимо того что была интересной поэтессой, работала в одной из областных газет. Я как-то несколько раз уже бывал в этом городе: выпивал с местными писателями на Пушкинских праздниках в имении Натальи Гончаровой «Полотняный Завод», а один раз, зимой, нас всю ночь таскал за собой по калужским улочкам оказавшийся здесь главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев, который, останавливаясь возле каждого обшарпанного подъезда, рассказывал нам (или выдумывал на ходу?) веселые истории о том, как он здесь когда-то много лет тому назад жил, учился, влюблялся, хулиганил и прочее, — и по каждому из таких мемориальных случаев открывалась бутылка водки, и мы пили из пластмассовых стаканчиков (а потом почему-то уже прямо из горлышка) приятно отдающую облепихой водку местного производства, закусывая ее батончиками «сникерсов».

Но сейчас вокруг меня была не Калуга, а «Курск», и на следующее после встречи Нового года утро я узнал, что «Толедо» и «Мемфис» наконец-то покинули норвежские порты и под прикрытием двух кораблей сопровождения направились к берегам Северной Америки. Соблюдая дистанцию и стараясь не дать обнаружить себя корабельным акустикам, мы тронулись следом. Первое время, как мне сказали, мы шли на глубине около двухсот метров и, пройдя южнее подводной горы Луиз-Бойд хребта Мона, оказались на траверзе острова Ян-Майен, где морское дно опускается до глубины более трех тысяч метров, образуя Лофотенскую котловину. Но насколько я знал из прочитанных ранее материалов, впереди нас ожидала самая трудная для российских подводников зона — Фареро-Исландский порог, который представлял собой не только естественный подводный барьер, но и мощный противолодочный рубеж, на котором была установлена американская система акустического наблюдения SOSUS. Эта система представляла собой тысячи гидрофонов, рассыпанных во всех стратегически важных пунктах Атлантики. Эти своеобразные подводные силки были растянуты у берегов Гренландии, поперек Средне-Атлантического хребта, на подходах к американскому побережью и даже под самым нашим носом — в Баренцевом море. Гидрофоны питались энергией от уникальных морских электрогенераторов, которые были разработаны учеными американской фирмы «Оушн Пауэр Технолоджик» по образу электрического угря. Эти генераторы напоминают собой длинный шарф толщиной всего около двух миллиметров, выполненный из пьезоэлектрического полимера поливинилидена флюорида, который, колыхаясь от подводных течений, производит при сжатии электрический ток, подзаряжающий батареи. Питающиеся от этих самозаряжающихся батарей гидрофоны обладали потрясающей чувствительностью. Созданные для того, чтобы улавливать механические звуки движущихся судов, они вместе с тем слышали все, что происходит под водой — любовные песни китов, шуршание и потрескивание, производимое миллионами крошечных креветок, глухой гул магмы, подымающейся в глубине земной коры. И конечно, подводные лодки. Вся эта лавина звуков поступала в Центр контроля системы дальнего гидроакустического наблюдения в Норфолке и обрабатывалась сверхкомпьютерами «Крей», операторы которых как раз и умели отличить по звукам белого кита от любых других подводных хищников, не говоря уже о механических объектах. И если на обширных пространствах Центральной Атлантики с ее многочисленными каньонами и подводными хребтами еще можно было как-то укрыться от вездесущего акустического прослушивания, то, пересекая Фареро-Исландский рубеж слежения, мы вынуждены были следовать не самостоятельно выбранным маршрутом, а идти вслед за убегающей от возмездия натовской субмариной, которая, прикрываясь судами сопровождения, специально двигалась в сторону самой прослушиваемой части Фареро-Исландского порога.

С учетом того что при скорости до пять-восемь узлов мы становились фактически непрослушиваемыми для акустических систем НАТО, нам пришлось уменьшить свой ход до этих пределов.