Подводный флот Третьего рейха. Немецкие подлодки в войне, которая была почти выиграна, 1939-1945 гг. - [53]

Кроме того, я поощрял стремление членов команды как-то приодеться в воскресенье. Я говорил им: «Если у кого-то из вас есть чистая рубашка и вам хочется ее надеть, то не таскайте ее по рабочим дням – для этого есть воскресенье».

Готовясь к выходу в море, каждый член команды притаскивал на борт десяток газет и иллюстрированных журналов, и время от времени я распределял их. По воскресеньям каждый получал новую порцию, и этого добра было столько, что даже к последнему дню патрулирования что-то оставалось.

Опеределенные трудности доставляла ситуация, когда в экипаж приходили новые люди, которые многого толком не знали – например, как работает насос. Для того чтобы общение с ними не заставляло ждать других, я повесил на стенку объявление: «Излагай!», а над ним блокнот, в который каждый «клиент» мог вписать свое имя. И как только нам выпадало свободное время, я вызывал к себе того, кто записался последним, и объяснял ему неясности, пока для него не оставалось никаких сложностей. Чтобы это не походило на признание в каком-то проступке, каждый мог при желании приписать под своим именем еще несколько строчек. К концу патрулирования таких записей накопилось столько, что их можно было цитировать целый вечер!

Питание

Составлять меню было нелегким делом; при всех стараниях всегда находился тот, кому оно не нравилось. Так что я предоставил право каждой кают-компании самим решать, что они хотят есть – при условии, что они не будут первым делом покушаться на самые лучшие продукты. Конечно, в долгом походе довольно быстро приходится вводить ограничения.

Я взял за правило, чтобы моряки, включая и младших офицеров, являлись к столу аккуратно одетыми – не потому, что я такой уж эстет, а потому, что, если они не будут держать себя соответствующим образом, может пострадать их авторитет. Тем не менее, я слышал, как какой-нибудь младший офицер ругал стюарда за недостаточно чистые тарелки, хотя у него самого были такие грязные руки, что он пачкал все, к чему прикасался. Такая непоследовательность могла привести к стойкому ухудшению отношений, но избежать этого было довольно легко. Пришлось объяснить кое-кому, что жаловаться надо лишь в том случае, когда действительно есть основания для жалобы.

Медицина

На борту никогда не было необходимости слишком часто обращаться к врачу, поскольку команда была крепкая и здоровая. Но я требовал посещать доктора при малейшем недомогании, а не доводить дело до того, что человек выходил из строя. Лучше перехватить заболевание на ранней стадии. Человек не должен стесняться рассказывать о нем и не ждать, пока его недомогание бросится в глаза.

Несколько требований к гигиене. Своим приказом я обязал всех носить утепляющие пояса и каждый вечер по громкой связи напоминал об этом команде. В тропиках никому не позволялось пить ледяную воду. Молодым морякам запрещалось курить на пустой желудок, и я заботился, чтобы кофе для вахтенных был не таким крепким, как это принято в службе.

Даже в самых долгих походах мы никогда не сталкивались с сексуальными проблемами. Но все же я запрещал оклеивать переборки у коек изображениями голых женщин. Если ты голоден, это не значит, что ты должен оклеивать стены хлебными корками. Естественно, что, листая порой какую-нибудь книгу, ты можешь наткнуться на строчки, взывающие к твоим основным инстинктам, но лучше все эти проблемы оставлять за бортом.

Когда мы сходили на берег, я советовал морякам покупать как можно больше для семей, чтобы деньги тратились с толком. Но когда команда возвращалась на базу, ей позволялось несколько расслабиться.

Офицеры

Дух корабельной кают-компании в большой мере зависит от примера, который подают офицеры. Под моим началом их было семнадцать человек. Четверо из них явно не подходили для службы на подводном флоте, но наконец смогли как-то приспособиться, семеро вышли из гардемаринов, из которых не повезло лишь одному. Все остальные отлично несли службу и помогали организовывать жизнь на борту так, чтобы «каждый день был воскресеньем».

С молодой порослью офицеров надо быть готовым к неприятностям. Ясно, что все они разнятся, и, когда я забывал об этом, порой кто-то из них своим поведением напоминал мне о сем факте.

В долгом походе на таком маленьком судне, как подводная лодка, приходится пресекать такие пошлости, как грязные истории, которые обычно рассказывают в мужских раздевалках. И не только потому, что они противоречат моральным установкам. Стоит им начаться, как они могут выйти из-под контроля, да и вообще они дают команде далеко не самый лучший пример поведения.

Я часто беседовал с офицерами, когда они несли вахту на мостике. Я спрашивал, какие, по их мнению, действия должны предпринять мы сегодня, чтобы уклониться от встречи с противником? А если условия благоприятствуют? А что, если мы неожиданно столкнемся с эсминцем? Появился самолет – когда мы должны нырять и когда можем оставаться на поверхности? Когда лучше атаковать и с какой стороны? Я обсуждал с ними ситуации, склонившись над подсвеченным штурманским столиком, и позволял им высказывать свои предположения, но они должны были быть рациональными, исходящими из боевого настроя, потому что страхов хватало и у меня самого и в дополнительных я не нуждался.