Подводная война Гитлера. 1939-1942. Охотники. Часть II - [42]

Пока лодки едва продвигались к Карибскому морю, между Деницем и берлинским командованием возник жаркий спор относительно того, как провести главную часть этой операции. Берлин — в лице самого адмирала Редера — отдал приказ трем лодкам, направлявшимся к Аруба и Кюрасао, начать операцию с обстрела нефтеперегонных заводов и нефтебаз, открытых с моря. Несмотря на то, что острова были оккупированы английскими и американскими войсками, а на Арубе для береговой обороны имелись три больших орудия (калибром 7,5 дюйма), Редер считал, что неожиданная ночная атака застигнет силы союзников врасплох. Пожар же мог вывести нефтеперегонные заводы из строя на несколько месяцев. Дениц категорически возражал против такого плана. Он был глубоко убежден в том, что более результативным будет неожиданное нападение на невооруженные танкеры, к тому же оно подвергало подводные лодки куда меньшему риску. Обстрел нефтебаз мог оказаться неудачным, а главное — предупредить союзников о присутствии немецких подводных лодок. В результате движение танкеров могло вообще быть временно прекращено, что означало провал рейда «Нойланд». Тем не менее адмирал Редер настаивал на выполнении своего распоряжения. Однако Дениц игнорировал его и приказал лодкам начать с танкеров, после чего, если позволят условия, перейти к обстрелу нефтеперегонных заводов и нефтебаз.

Ранним утром 16 февраля 32-летний Вернер Хартенштайн начал операцию в Карибском море. Он подошел к Сан-Николасу, порту Арубы, и произвел торпедный залп по трем стоявшим у причала танкерам. Один танкер затонул (2400-тонный английский «Орэньестад»), а два других, включая один американский, получили сильные повреждения. В дальнейшем эти два танкера были отремонтированы и возвращены в строй.

Несмотря на то, что Хартенштайн обнаружил свое присутствие, он тем же днем приказал обстрелять из палубных орудий нефтеперегонный завод и нефтебазу. Однако случилось несчастье. Артиллеристы забыли вынуть дульную пробку из основного орудия, и первый же снаряд взорвался внутри ствола. Взрыв изуродовал пушку, убил канонира и тяжело ранил командира орудия, Дитриха-Альфреда фон дер Борне, сына высокопоставленного офицера «Кригсмарине».

Судовой врач попытался обработать искалеченную ногу офицера, однако было очевидно, что здесь требуется более серьезное медицинское вмешательство. Хартенштайн попросил у Деница разрешение переправить фон дер Борне на остров Мартиника. Согласовав просьбу с Берлином, Дениц дал такое разрешение — несмотря на то, что вишистские власти острова, опасаясь санкций США, отнеслись к этому с неохотой.

Мартиника находилась под пристальным наблюдением ВВС и ВМС союзников, перед которыми стояла задача предотвращения незаметного перевода в Европу находившихся здесь старого французского авианосца «Беарн», тяжелых крейсеров «Эмиль Бертен» и «Жанна д'Арк», а также других военных кораблей. Другими целями союзников могли быть охрана Панамского канала и защита нефтеперегонных заводов на островах Аруба и Кюрасао. Поэтому Хартенштайн подходил к порту Форт-де-Франс с величайшей осторожностью. Командование порта выслало навстречу катер, который доставил фон дер Борне на берег. Французские доктора ампутировали ему ногу. Оправившись от ран, он возвратился в Германию. Американские власти вскоре узнали о передаче раненого, что, казалось бы, подтверждало слухи (все ложные) о том, что правительство коллаборационистской Франции на Мартинике активно помогало действиям немецких подводных лодок. Рузвельту пришлось настаивать на том, чтобы французы вывели с Мартиники все военные корабли «в течение 36 часов», в противном случае они подверглись бы бомбардировке со стороны американцев. Французам пришлось подчиниться.

Редер был раздражен тем, что его приказ об обстреле не был выполнен в точности. Поэтому он дал Деницу новое распоряжение — нанести удар по нефтеперегонному заводу на Арубе. В результате Дениц перевел Мюллера-Штокхайма от Кюрасао к Арубе, а также привлек к операции Розенштиля. К тому времени на Арубе уже действовало затемнение. Единственный голландский катер курсировал у входа в гавань. Три орудия береговой обороны на Арубе обслуживались обученными канонирами, поэтому ни одна немецкая подводная лодка так и не решилась провести ночную атаку. В итоге нефтеперегонные заводы и нефтебазы остались нетронутыми[74].

Избавившись от необходимости обстреливать нефтебазы, три немецкие субмарины нацелились на торговые суда в районе островов Аруба и Кюрасао. Все лодки действовали успешно. Возвратившись от Мартиники, Хартенштайн потопил еще четыре судна, два последние — из палубного орудия, что стало возможным после того, как ножовкой была отпилена изуродованная часть ствола. Ко дну пошли 7000-тонный американский танкер «Орегон» и 5700-тонный английский танкер «Ла-Карьрере». Розенштиль потопил пять танкеров: три маленьких в районе острова Маракайбо, 8300-тонный панамский танкер «Талиа» и 9500-тонный норвежский танкер «Конгсгаард». Мюллеру-Штокхайму повезло меньше. Он доложил о шести неудачных торпедных залпах по двум судам, а затем о повреждении прочного корпуса, уменьшившем глубину погружения его лодки до девяноста восьми, футов. Тем не менее Мюллеру-Штокхайму тоже удалось потопить два танкера (9000-тонный американский «Дж. Н. Пью» и 8400-тонный панамский «Пенелопа») и нанести повреждения еще одному.