Подвижники и мученики науки - [34]
…Он был молод, полон бодрости, веры в человеческий разум и в лучшее будущее; когда его прокляли и отлучили, ему было всего лишь двадцать четыре года — счастливый, богатый надеждами и энергией возраст. Будь Спиноза гражданином Испании, Италии или Франции, а не Голландии, ему бы не миновать участи Сервета или Бруно.
Но Голландия была в ту пору государством крепнущей буржуазии. Освободившись после долгой и упорной борьбы от гнета Испании, она стала едва ли не самой независимой страной среди других стран Европы. Этому в полной мере способствовало развитие ее промышленности и торговли, как внутренней, так и внешней. Ее буржуазия, стремясь к самоопределению, не прочь была отстаивать более или менее свободные политические порядки, и в том числе свободу совести и относительную свободу мысли.
Это, конечно, спасло Спинозу от суровых гонений со стороны светских властей. Но не спасло от суда синагоги. И не могло спасти. Ибо он был всецело заражен духом новых идей и стремлений, а большая часть еврейства оставалась верна обрядам, догме, духу праотцов. Поэтому и возник конфликт между Спинозой и правоверным еврейством. Но на сторону Спинозы встала передовая интеллигенция Голландии, разделявшая его философские и обшественно-политические взгляды. Все, лично знавшие Спинозу, высоко ценили его за скромную трудовую жизнь, за искренний, глубоко правдивый характер, за отзывчивое, полное благородства отношение к людям.
Нам достаточно будет привести кое-какие речи Спинозы, чтобы читателю стало ясно, почему его одинаково ненавидели сторонники и иудейской, и христианской церкви.
Прежде всего нужно сказать, что для Спинозы пророки — Моисей и Христос — не боги и даже не богочеловеки, а просто люди, к словам и поучениям которых каждый разумный человек может и должен относиться критически, сознательно, не принимая на веру всего того, что им приписывают.
Переходя к Библии, Спиноза без всяких обиняков заявлял, что она «содержит ошибки, пропуски, подделки и несогласна сама с собой». Он, однако, не голословно утверждал это, а очень подробно и строго доказывал на основании своих обширных и разносторонних знаний, которые он почерпнул из книг, написанных на древних и новых языках. При этом не мало доставалось от него попутно и христианским богословам, и талмудистам.
«Мы видим, — писал Спиноза, — что почти все выдают свои измышления за слово божие и стараются только о том, чтобы под предлогом религии принудить других думать заодно с ними. Мы видим, что богословы по большей части были озабочены тем, как бы им свои выдумки и мнения вымучить из священных письмен и подкрепить божественным авторитетом. Мы видим, что они ни в чем другом не поступают с большим легкомыслием, как в истолковании Писания…»
Вся задача таких истолкований Библии и других религиозных книг сводится, по мнению Спинозы, к тому, чтобы склонить людей, и в особенности толпу, к благоговению перед богом и религией не доводами разума, а возбуждением их фантазии. Отсюда и всевозможные чудеса, которыми полно «священное писание» и о которых так охотно распространяются и пророки, и апостолы, и «отцы церкви», и самые заурядные богословы. А между тем, что такое чудо? — спрашивает Спиноза. И отвечает: «Это событие, естественной причины которого мы не можем объяснить примером другой обыкновенной вещи». Но у каждой эпохи, продолжает он, свои познания, которые из столетия в столетие растут и ширятся. Пророки, продолжает он, не знали того, что знаем мы, и потому им должно было казаться чудом все, чего они не смогли объяснить естественными причинами. Еще менее сведуща была поклонявшаяся пророкам толпа; и потому так охотно верила она в чудеса.
Во всех этих рассуждениях Спиноза предстает перед нами как поборник естествознания, как убежденный защитник того взгляда, согласно которому все в природе протекает закономерно и что в ней поэтому нет и не может быть чудес. Правда, далеко не все совершающееся в природе уже обследовано и изучено, говорил Спиноза. Но, неизменно веря в силу познавательных способностей человека и в творческую мощь разума, он резко отвергал все разговоры о чудесах и всемогуществе бога.
Есть в рассуждениях Спинозы и другая подкупающая сторона: он смело, без всяких околичностей, с присущей ему прямотой говорит о том, как представители любой церкви использовали религию в целях эксплуатации широких масс. Это — огромная его заслуга перед угнетенными.
Такие речи могли срываться с уст только атеиста. Христианский мир называл Спинозу «князем атеистов». И это глубоко правильно, хотя считать Спинозу подлинным и последовательным атеистом нельзя: ведь он был человеком своей эпохи.
Спиноза
Верующие никак не могли простить Спинозе еще один большой «грех»: его общественно-политические взгляды, его демократизм. Государство, говорил он, должно быть совершенно независимо от церкви, а власть не должна считаться с мнениями богословов и притязаниями духовенства. Религия — неизбежное зло, пока люди не станут настолько культурными, что наука и философия заменят им религию.
Права граждан на свободу совести, мысли и слова неотъемлемы, лучший идеал людей — братство, равенство, веротерпимость и свобода личности. Таковы политические взгляды Спинозы. Так молодая голландская буржуазия словами великого философа и гражданина утверждала свои права на господство.
