Подвиги Геракла - [73]

Другое дело! Кажется, мы кое до чего докопались, — продолжал он, ставя бокал на стол. — В клубе есть другой выход. Мы его обнаружили.

— И где же?

— Позади жаровни.

— Но вы бы заметили…

— Нет, старина. Когда началась облава, свет погас. Кто-то вырубил электричество, и потребовалось две-три минуты, чтобы добраться до щита и ликвидировать затемнение.

Через парадный вход никто не выходил, он был под наблюдением, но теперь ясно, что все могли вынести через потайную дверь. Мы проверяли дом за клубом и наткнулись на нее.

— И что же вы собираетесь делать?

— Во-первых, не нарушать их планов, — подмигнул Джепп. — Появляется полиция, свет гаснет — а за потайной дверью все готово к встрече. Теперь им от нас не уйти!

— А почему в четверг?

Джепп снова подмигнул.

— Голконда теперь у нас под колпаком. В четверг оттуда доставят камешки — изумруды леди Кэррингтон.

— Вы позволите мне, — спросил Пуаро, — тоже сделать кое-какие приготовления?

5

Сидя в четверг вечером за своим привычным столиком у входа, Пуаро изучал обстановку. В «Преисподней», как всегда, стоял дым коромыслом.

Графиня была еще ослепительнее, чем всегда, если такое вообще было возможно. Держалась она с истинно русским темпераментом — хлопала в ладоши и заливалась хохотом. Пол Вареско тоже был на месте. Сегодня он отказался от безупречного фрака в пользу костюма апаша[85] — наглухо застегнутой куртки и шарфа на шее. Вид у него был порочный и неотразимый. Не без труда ускользнув от увешанной бриллиантами плотной пожилой дамы, он наклонился к Элис Каннингэм, что-то деловито записывавшей в книжечку, и пригласил ее на танец. Плотная дама злобно покосилась на Элис и с обожанием проводила глазами Вареско.

Во взгляде мисс Каннингэм никакого обожания не было — он излучал чисто научный интерес. Судя по тому, что донеслось до Пуаро, пока Элис с Вареско проплывали мимо него в танце, с гувернанткой они уже разобрались и теперь обсуждали медсестру в начальной школе.

Когда смолкла музыка, счастливая и оживленная Элис присела рядом с Пуаро.

— Необычайно интересно, — заявила она. — Вареско будет главным героем моей книги. Символика абсолютно прозрачна. Скажем, проблемы с нижними рубашками.

Стоит вместо рубашки подставить власяницу — и все становится на свои места. Вы, конечно, можете сказать, что у него явно преступные наклонности, но это излечимо…

— Одно из самых дорогих сердцу женщины заблуждений — то, что она может исправить повесу, — прервал ее Пуаро.

Элис Каннингэм холодно взглянула на него:

— В этом нет ничего личного, мосье Пуаро.

— В этом никогда нет ничего личного, только совершенно бескорыстный альтруизм — но объектом его почему-то всегда становится смазливый представитель противоположного пола. Вас бы заинтересовало, к примеру, в какую школу ходил я и как ко мне относилась медсестра?

— Вы не преступный типаж, — отпарировала мисс Каннингэм — А что, преступные типажи вы распознаете с первого взгляда?

— Разумеется.

Тут за их столик присел профессор Лискерд.

— Обсуждаете преступников? Вам бы следовало проштудировать Законы Хаммурапи, мосье Пуаро. Восемнадцатый век до Рождества Христова. Очень познавательно.

«Если в доме человека полыхает огонь, а человек, который пришел для тушения, поднял свой взор на добро хозяина и взял добро домохозяина, этот человек должен быть брошен в этот огонь»[86].

И профессор благосклонно уставился на жаровню.

— А есть шумерские законы, они еще древнее. «Если женщина возненавидела своего мужа и сказала: „Не прикасайся ко мне“, эту женщину должны бросить в воду». Дешевле и проще, чем бракоразводный процесс[87]. Но если муж говорит то же самое жене, он должен всего-навсего уплатить ей определенную меру серебра. Его в реку никто не бросает.

— Старо как мир, — сказала Элис Каннингэм. — Для мужчин один закон, для женщин — другой.

— Женщины, конечно, больше внимания придают денежной стороне, — задумчиво произнес профессор. — Знаете, — добавил он, — мне здесь нравится. Я тут часто бываю, и притом бесплатно. Благодаря графине — очень мило с ее стороны… Как она говорит, за мои советы относительно интерьера. На самом деле я здесь ни при чем — я понятия не имел, зачем она задает мне вопросы — и, разумеется, и она и художник все перепутали. Надеюсь, никто не узнает, что я имею хоть какое-то отношение к этому убожеству. Я такого не переживу. Но женщина она замечательная и чем-то похожа на вавилонянку. Видите ли, вавилонянки прекрасно вели торговые и хозяйственные дела…

Слова профессора потонули в общем гуле. Откуда-то донеслось слово «Полиция», женщины повскакали с мест, началось столпотворение. Выключился свет, стала тускнеть и электрическая жаровня.

На фоне всеобщего переполоха профессор продолжал невозмутимо цитировать Законы Хаммурапи.

Когда электричество зажглось вновь, Пуаро уже поднимался по широким пологим ступеням. Полицейские у входа отдали ему честь, он вышел наружу и свернул за угол.

Там, прислонившись к стене, стоял дурно пахнущий красноносый человечек.

— Вот он я, командир, — заявил он озабоченным сиплым шепотом. — Ну что, я пошел?

— Да, действуйте.

— Чего-то фараонов вокруг до черта…