Подвиги Геракла - [16]

— Они арестуют его? — всхлипнула она.

— Многое еще предстоит выяснить, — разъяснил Пуаро. — Прежде всего, кто имел доступ к ядам, к месту, где они хранятся.

— Но предположим, мистер Пуаро, что он не имеет ничего общего с этим… Совсем ничего?..

— В этом случае, — Пуаро пожал плечами, — он будет оправдан.

Сестра Харрисон медленно проговорила:

— Я должна вам кое-что сообщить. Наверное, я должна была сказать об этом раньше, но я не думала, что это так важно. Это было подозрительно.

— Я знал, что вам есть что рассказать, — заметил Пуаро, — и лучше сделать это сейчас.

— Вообще-то это пустяки. Просто однажды, когда я спустилась в аптеку за чем-то, Джейн Монкрифф была там… и вела себя довольно подозрительно.

— Да?

— Наверное, это глупо… Она просто наполняла свою пудреницу от компактной пудры… такая розовая эмаль…

— Продолжайте!

— Но она наполняла ее не пудрой… Она капала туда что-то из пузырька из шкафа с ядами. Когда она увидела меня, то поскорее закрыла пудреницу и сунула ее в свою сумочку, а пузырек быстро поставила в шкаф, чтобы я не увидела, что это было. Я не придала значения, но теперь, когда я знаю, что миссис Олдфилд действительно отравлена… Она замолчала.

— Вы извините меня? — Пуаро отошел и позвонил в беркширскую полицию инспектору Грею. Он вернулся, и они с сестрой Харрисон сидели молча. Пуаро разглядывал ее лицо с рыжими волосами и вдруг ясно услышал свой внутренний голос: «Я не согласен». Джейн Монкрифф не хотела вскрытия. Она привела достаточно правдоподобную причину, но все же факт остается фактом. Умная девушка. Образованная. Решительная. Влюблена в мужчину, уставшего от жены-инвалида, которая, быть может, еще долго проживет, по словам сестры Харрисон.

Пуаро молчал.

— О чем вы думаете? — спросила его сестра Харрисон.

— О грустных вещах, — ответил он.

— Я никогда не поверю, что он знал что-нибудь об этом, — сказала сестра Харрисон.

— Нет, я уверен, он не знал, — отозвался Пуаро.

Наконец дверь открылась, и вошел инспектор Грей. Он нес в руке что-то, завернутое в шелковый платок. Он развернул это и осторожно вынул. Это была светло-розовая эмалированная пудреница.

— Та самая, которую я видела, — воскликнула мисс Харрисон.

— Обнаружена за выдвижным ящиком бюро мисс Монкрифф, — ответил инспектор Грей. — За саше для носовых платков. Как я вижу, на ней нет отпечатков пальцев, но все же надо быть осторожнее.

Обернув руку носовым платком, он нажал на крышку. Пудреница открылась.

— Это вещество — не пудра, — сказал Грей. Он окунул в вещество палец и, очень осторожно понюхав его, пожал плечами. — Ничего не чувствую.

— Белый мышьяк не имеет запаха, — отозвался Пуаро.

— Это нужно сейчас же отправить на анализ, — сказал Грей, взглянув на сестру Харрисон. — Вы можете подтвердить, что это тот же самый предмет?..

— Да, я уверена. Именно с этой пудреницей я видела мисс Монкрифф в аптеке за неделю до смерти миссис Олдфилд.

Сержант Грей вздохнул. Он посмотрел на Пуаро и кивнул. Последний час настал.

— Пришлите сюда моего камердинера, пожалуйста.

Джордж, безупречный камердинер, сдержанный, сообразительный, вошел и посмотрел вопросительно на своего хозяина. Пуаро сказал:

— Вы признали, мисс Харрисон, что эта пудреница — та самая, которую вы видели у мисс Монкрифф около года назад, не так ли? Вы будете удивлены, узнав, что этот предмет был куплен у Вулворта всего несколько недель назад и, более того, эта модель и цвет выпускаются только последние три месяца?

Сестра Харрисон остолбенела. Она неотрывно смотрела на Пуаро, глаза ее округлились.

Пуаро продолжал:

— Вы видели эту пудреницу прежде, Джордж?

— Да, сэр. Я следил за этой женщиной, медсестрой Харрисон, когда она восемнадцатого числа, в среду, покупала ее у Вулворта. Согласно вашим инструкциям, я следовал за этой женщиной, куда бы она ни пошла. В тот день она добралась на автобусе до Дарнингтона, купила эту пудреницу и принесла ее с собой домой. В тот же самый день, позже, медсестра вошла в дом, где была квартира мисс Монкрифф. Следуя вашим инструкциям, я тоже был в доме. Я проследил, как она зашла в спальню мисс Монкрифф и засунула пудреницу за ящик бюро. Я все прекрасно видел через приоткрытую дверь. Потом она покинула дом, уверенная, что ее никто не видел. Я заметил, что никто не запирает здесь входные двери до самых сумерек.

Пуаро обратился к сестре Харрисон, и голос его был суров и строг:

— Можете вы объяснить эти факты, сестра Харрисон? Я думаю, нет. В этой пудренице не было мышьяка, когда она находилась в магазине, но мышьяк появился, когда она была спрятана в доме мисс Монкрифф. Было крайне неосторожно с вашей стороны хранить у себя мышьяк, — добавил он мягко.

Сестра Харрисон, закрыв лицо руками, прошептала:

— Это правда… Это правда. Я убила ее. Все напрасно, напрасно… Я схожу с ума.

7

— Я должна просить у вас прощения, мистер Пуаро, — сказала Джейн Монкрифф, — я была сердита на вас, ужасно сердита. Мне казалось, вы все делаете только хуже.

— С этого я и начал, — ответил Пуаро с улыбкой. — Это как в мифе о Лернейской гидре. Все время, когда отрубали одну голову, на ее месте вырастали две новые. Ну, начнем с того, что слухи распространились. Но вы же понимаете мою задачу: раз меня зовут Геркулес, сначала нужно найти главную голову — кто первым пустил этот слух? Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что история была выдумана сестрой Харрисон. Я отправился посмотреть на нее. Она оказалась приятной женщиной — умной и симпатичной. Но тут же сделала одну ошибку — повторила мне разговор между вами и доктором, который якобы слышала. И это меня насторожило. Это психология. Если бы вы и доктор собирались убить миссис Олдфилд — вы оба умные люди, — у вас достало бы рассудительности не вести такие разговоры в комнате с открытыми дверями, где любой может подслушивать на лестнице или в кухне. Более того, слова, которые вам приписывала миссис Харрисон, не отвечают вашему характеру. Это слова более зрелой женщины, к тому же совершенно другого типа. Такие слова могла употребить сама сестра Харрисон, если бы оказалась в подобном положении.