Подвиг тридцатой батареи - [39]
Морские пехотинцы храбро и умело прикрывали Тридцатую батарею. Их минометчики, возглавляемые младшим лейтенантом Пятецким, также нанесли немалый урон врагу. Только мин оставалось мало. Пулеметчики морских пехотинцев отбивали в день по восемь — девять атак, но силы моряков таяли. К 12 июня в батальонах осталось всего по роте, и они отступили.
Стойко держались солдаты, сержанты и офицеры 90-го стрелкового полка Приморской армии, также оборонявшие батарею. Стрелки и пулеметчики этого полка дрались с такой яростью и упорством, что немцы назвали полк «проклятым». Полк нес тяжелые потери. А враг все наращивал силу ударов. К немцам регулярно подходили пополнения, поезда с боеприпасами. Фашистские автоматчики, медленно вгрызаясь в землю, проникая все дальше и дальше к югу, обтекали батарею справа и слева. Наши части наносили врагу большой урон, но и сами несли серьезные потери. Морские пехотинцы почти полностью полегли к востоку от огневой позиции Тридцатой батареи.
В первые же дни третьего наступления немцы стали выпускать по батарее сотни снарядов в сутки; они сбросили с самолетов более сотни крупных фугасных и бетонобойных бомб. Боевое напряжение нарастало и в последующие дни.
Последние газеты батарейцы получили 14 июня, а затем круг замкнулся. Гитлеровцы вскоре обнаружили подземный кабель, связывающий батарею с дивизионом и городом. Они перерезали его, подключили свои телефоны и стали предлагать сдаться. Какой-то немец, неплохо знавший русский язык, надоедливо требовал, чтобы на батарее убили комиссаров и подняли белый флаг. Соловьев послушал, подошел к телефону и сказал: «Брось болтать о сдаче, все равно не сдадимся. Бить вас будем, а потом и до Берлина дойдем». Немец не засмеялся, видимо, его очень озадачило такое заявление. В самом деле, после года такой тяжелой войны русские, окруженные со всех сторон, собираются еще идти на Берлин. Немец стал расспрашивать Соловьева о том, кто он и какими полномочиями располагает. Немец уверял, что Манштейн дарует жизнь всем защитникам батареи и немедленно отправит их в тыл на отдых, что немцы уважают осажденных за храбрость. Комиссару наскучила эта болтовня, и он высказался, не соблюдая международных правил вежливости.
В эти тяжелые дни батарейцы получили текст телеграммы И. В. Сталина. Верховный Главнокомандующий поставил героизм севастопольцев в пример всей Советской Армии, всему народу. В отсеках и на боевых постах провели краткие беседы.
Защитники батареи гордились тем, что Родина отметила их ратный труд.
Линия фронта постепенно передвигалась все дальше и дальше к югу от блокированной батареи. Отсутствие телефонной связи с городом и штабом мешало корректировке, но батарея все же продолжала стрелять по ближайшим целям.
Прошла неделя. Немцы несколько раз пытались взять батарею, но, потеряв сотни человек, не достигли цели. Они поставили несколько гаубичных батарей, недоступных обстрелу орудий «тридцатки» вследствие настильности ее огня, и упорно долбили своими снарядами броню и бетон. Каждый день сотни снарядов тяжелых калибров перепахивали гору, откалывали щебенку от бетона. В башнях от раскаленных осколков, залетавших в амбразуры, возникали пожары. Горела пробковая изоляция. Бойцы и старшины быстро и умело боролись с огнем. Иногда башню заклинивало. Крупные стальные осколки застревали в щели между броней и бетоном. Тогда на поверхность массива с ломами и кирками выскакивали старшина башни Грущак, матросы Глухов, Кирпичев. Под обстрелом они ломали бетон, извлекая осколки. Закоптелая башня, испещренная царапинами, начинала наконец медленно поворачиваться. Натужно гудели электромоторы, передвигая по горизонту страшные еще орудия. И едва Грущак со своей командой успевал нырнуть под бетон, как орудия башни снова извергали два языка пламени и снова с рокотом неслись снаряды.
Все меньше и меньше оставалось снарядов. А враги все усиливали натиск. Гитлеровское командование понимало, что, выведя войска к северному берегу бухты, оно не сможет считать это своей победой, пока в тылу будет находиться Тридцатая батарея, названная немцами «форт Максим Горький № 1». Фашисты по-своему правильно оценивали ее не как батарею, а как форт. Ведь на ней, помимо ее главного калибра — основной огневой силы, было еще четыре «стволика», несколько трофейных орудий, минометы и десятки пулеметов, расположенных в дотах и дзотах. Многие доты были так массивны, что вывести их из строя могло только прямое попадание крупнокалиберного снаряда. Но для прямого попадания надо было потратить, согласно закону рассеивания, сотни снарядов или подтащить орудие ближе для стрельбы прямой наводкой. Подвезти же орудия не позволяла наша артиллерия. Поэтому немцы стремились побыстрее ликвидировать ненавистный форт, причинивший им немало неприятностей. Враги уже понимали, что судьбу батареи будут решать не сверхмощные «карлы» и «доры», которые так и не могли подавить активность Тридцатой, а гренадеры и саперы. Им и поручил Манштейн захватить форт «Максим Горький № 1».
ПОСЛЕДНИЙ ПРОРЫВ
17 июня немцы отрезали батарею от города и заняли совхоз имени Софьи Перовской. В 15 часов командир батареи собрал людей в коридоре главного бетонного массива и поставил задачу — прорваться в Севастополь. Прорываться решили небольшими группами из разных мест. Каждая группа должна была самостоятельно пробираться в совхоз. Оттуда общей группой пробиваться в Севастополь. Утром секретарь комсомольского бюро Александр Устинов побывал в совхозе, в штабе армейского артполка, и узнал, что полк отступил к Севастополю. Оставшиеся в штабе офицер и сержант жгли бумаги и уничтожали средства связи.
Александр Ковинька — один из старейших писателей-юмористов Украины. В своем творчестве А. Ковинька продолжает традиции замечательного украинского сатирика Остапа Вишни. Главная тема повестей и рассказов писателя — украинское село в дореволюционном прошлом и настоящем. Автор широко пользуется богатым народным юмором, то доброжелательным и снисходительным, то лукавым, то насмешливым, то беспощадно злым, уничтожающим своей иронией. Его живое и веселое слово бичует прежде всего тех, кто мешает жить и работать, — нерадивых хозяйственников, расхитителей, бюрократов, лодырей и хапуг, а также религиозные суеверия и невежество. Высмеивая недостатки, встречающиеся в быту, А. Ковинька с доброй улыбкой пишет о положительных явлениях в нашей действительности, о хороших советских людях.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.