Подвиг одного завода - [100]

В начале 1945 года коллектив цеха, где комсоргом был Н. Павлов, получил весточку от своего бывшего комсорга Александра Соловьева. Его хорошо помнили молодые работники. Помнили за то, что он был другом и помощником новичков, энергичным и умелым организатором. Соловьев добровольцем ушел на фронт.

«Я могу уверенно отчитаться перед родным заводским коллективом, который дал мне первую закалку, — писал Александр. — В кровопролитных боях за освобождение советской земли я прошел путь от рядового солдата до гвардии лейтенанта, стал комсоргом гвардейской части, принят в ряды ВКП(б), имею две награды — орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». В письме высказывались и пожелания комсомольцам цеха: «Комсомольцы и молодежь нашей части очень довольны вашим трудом в тылу, но требуют от вас еще большей работы по выпуску грозных боевых машин, чтобы скорее войти в Берлин и завоевать долгожданную победу».

Письмо Александра Соловьева обсуждалось комсомольцами цеха. Они единогласно решили: фронтовикам будем отвечать делом. В ответном письме члены ВЛКСМ рассказали о взятых ими социалистических обязательствах и о том, какие меры принимают они для их успешного выполнения.

С фронта шли и личные письма отцам, матерям, женам, невестам. Об одной такой переписке и пойдет речь ниже.

Когда началась война, Георгию Шумову исполнилось 20 лет. Так случилось, что родители его умерли, и Георгий стал главой многодетной семьи. На его руках оказались брат и три сестренки, младшей из которых исполнилось всего два года.

Несмотря на то что у Шумова была бронь, он просился на фронт и добился своего. Сестер и брата определил в детский дом. В августе 1942 года Георгий Шумов был призван в армию.

С фронта писал часто. Солдатские треугольники шли в детский дом и по другому адресу — Ане, любимой его девушке. Вот эти письма и сохранились до сих пор. Их нельзя читать без волнения.

«С Новым годом, Аня! С новым счастьем, гордость сибиряка. 12 часов ночи. Тишина. Только что услышал по радио о взятии нашими войсками городов Великие Луки и Элиста, а также множества других населенных пунктов. Как радостно это слышать! Разгром начался. Вдали видно зарю победы. Она не за горами. Праздник начинается и на нашей улице. Победа сибиряков повсюду. Многое говорит, что эти титаны являются гордостью страны. Прошло четыре месяца, как сформирована наша часть. За это время мы научились многому, что от нас требует современная война. Сейчас я способен спать целую ночь в снегу, работать в непроглядную ночь, ненавидеть всей душой врага. Способен с еще большей нежностью вспомнить родные места, мечтать о любимой, представлять о боевых делах друзей, которые громят уже разбойничьи шайки средневековых вандалов…»

«Привет, дорогая Анка! Сегодня замечательные известия. Наши войска прорвали оборону на Воронежском фронте в трех направлениях и продвинулись на 50–90 километров. Второе — о сжатии кольца вокруг фашистских войск под Сталинградом. И я чувствую, как сжимается кольцо вокруг шеи гитлеровской Германии, как она издает хриплые, душераздирающие звуки. Теперь одно лишь их ждет впереди — могила… Ну, пока. Жди очередного письма. И пиши, родная, жду ответа. Друг твой Жорка».

«Привет черноглазая! Январь промчался, как ураган, оставив кровавый след на теле человечества. Наступает февраль. Он должен принести нам еще больше радости и приблизить день встречи. 15 февраля — полгода, как я не видел тебя, места родные. Как я по ним соскучился!

Черноглазая моя! Здоров я, как всегда. Еще не хворал ни разу с момента мобилизации, за исключением пустяков. Да, можешь поздравить меня с первой маленькой наградой. На днях за отличное выполнение боевых заданий я получил нагрудный знак «Отличный связист». Получил я его вместе с моим фронтовым другом Мишей Ильинцом. Я пишу тебе, а в это время идут жестокие сражения. Скоро, скоро, родная, не будет их, душегубов, на нашей земле. Слушай, говорю я тебе стихами: издалека, с фронта Отчизны милой, где бьемся мы за Родину и за любовь, я шлю привет тебе, моей любимой, ты только жди, и все вернется вновь. До скорой встречи. Твой друг Жорка».

Теплые, ласковые письма шли в Сибирь с фронта. И в них ни слова о том, что пришлось испытать солдату, чтобы приблизить час Победы. Это и первые бои на реке Пола, и тяжелый, изнурительный переход трясинами и болотами. Шли, шатаясь от усталости, по воде, а жажда сушила душу. Это и форсирование Днепра осенью 1943 года.

«Не было покоя ни днем ни ночью. Много наших погибло. Связь нарушалась постоянно от разрывов снарядов. И тут помог такой случай, — рассказывал уже после войны Георгий Борисович Шумов. — Внезапно наткнулись на толстый немецкий многожильный кабель. Запасы оказались солидными. В течение ночи на лодках перетянули его через Днепр и восстановили связь с плацдармом на правом берегу. Кабель лежал на дне реки, его не могли повредить снаряды. Все это была тяжелая солдатская работа».

А потом — Белая Церковь, разгром ясско-кишиневской группировки врага, освобождение Румынии, Венгрии. Никогда не забыть Георгию Борисовичу, как освобождали Будапешт, как пленили войска, которые долгое время вели бои за город. Он, как это бывало не раз, налаживал поврежденную связь между нашими частями, окружавшими город. И вдруг из-под земли стали выходить фашисты. Оказывается, чтобы избежать окружения, гитлеровцы использовали подземные ходы. Георгий Шумов оказался пленным. Толкая его в спину автоматом, гитлеровец повел Шумова в сторону. Ясно куда: на расстрел. Да, видно, в рубашке родился советский солдат. То ли вражеская рука дрогнула, то ли осечка произошла, только выстрела не последовало. Георгий Шумов упал на землю и скатился по обрыву. Фашисту было не до преследования. В воздухе гремело дружное русское «ура!».