Подвиг, 2010 № 05 - [51]

Камера отодвинулась и зафиксировала большой розовый диван, на котором сидели четверо: Ротова, Лиза, Ирина и Нехорошев.

— У нас в гостях необычная семья, — продолжил ведущий, зачем-то поковыряв в ухе. — Это — профессор Московского университета, доктор наук Капитолина Игнатьевна Ротова, ее дочь Елизавета, внучка Ирина и зять, Сергей Владимирович Нехорошев. Сразу замечу, Ира — дочь Лизы от предыдущего брака, к Сергею Владимировичу она не имеет никакого отношения.

— Имеет, — возразил Нехорошев.

— Ну, тогда рассказывайте все сами! — И телеразбойник развалился в кресле перед диваном.

— Дело в том, — взяла слово Ротова, — что в нашей стране напрочь отсутствуют культура семейных взаимоотношений. Мужья тяготятся женами и бьют их, жены в отместку изменяют. Почему это происходит? Потому что половые вопросы всегда игнорировались христианством. Не были широко обозначены, как в других конфессиях. Например, в иудаизме, где Талмуд разрешает брать в наложницы даже трехлетних девочек-гоек.

— Ой, вот только не надо лезть в экран с еврейским вопросом! — развязно сказал ведущий, вытянув длинные ноги. — Наш продюсер меня зарежет.

— Хорошо. Тогда перейдем от русского домостроечного менталитета к нашей семейной проблеме. — Ротова ущипнула Лизу и добавила: — Говори ты.

— Я очень люблю своего мужа, — затараторила та, видно, готовилась и учила «текст»: — А недавно выяснила, что он долгое время был и остается любовником моей матери. Более того, он сожительствует и с моей дочерью.

— У нас чувства! — вставила Ира. Она выглядела наиболее растерянной и несчастной из всех. Мне было ее по-настоящему жаль.

— Лихо! — зааплодировал ведущий. — Святая семейка, черт побери! Вы что же, групповуху по ночам устраиваете?

— Разумеется, нет! — запротестовал Нехорошев, вскочил, потом вновь уселся. — Я люблю всех по отдельности. Для меня все они дороги и представляют из себя как бы единое целое. Это сложная проблема, но, благодаря известному психоаналитику Александру Тропенину, нам удалось ее разрешить.

«Вот придурок, и меня приплел! — подумал я с гневом. — Нужна мне такая пошлая реклама!»

— Что же вы решили? — спросил ведущий, зачем-то поглаживая круглое колено Лизы. Та улыбалась, словно это было вполне естественно. Но Нехорошев опять вскочил и прокричал:

— Не суйся к моим женщинам!

— А что, ревнуешь? — ведущий занял боксерскую стойку.

Я уже понял, что здесь разыгрывается заранее прописанный сценарий. Стало совсем неинтересно смотреть дальше.

— Сядьте, сядьте! — громко сказала Ротова. — Вы хотели узнать, что мы решили? Так я вам отвечу. Мы все пришли к выводу, что нам надо сменить православие на ислам. Да-да, именно на мусульманство! Эта религия позволяет главе семьи, мужу, иметь по крайней мере четырех жен.

— После передачи мы все отправляемся в мечеть, — добавил Нехорошее. — А потом добьемся того, чтобы наш брак был официально узаконен. Даже если для этого придется поехать в Арабские Эмираты.

— Можно и в Татарстан, нечего далеко ездить, — ухмыльнулся ведущий. — Жить как прежде, втихаря, вы уже не хотите?

— Все должно быть по закону шариата, — сказала Ротова. — Я старшая жена, Лиза средняя, Ирочка младшая.

— А четвертую я подберу себе потом, — вставил Нехорошее.

Ирина вдруг начала плакать, а я выключил телевизор. Хватит. Надоело. В конце концов, каждый сходит с ума по-своему. У меня были дела поважнее.

Сменивший Сергея охранник (его звали Геннадий) позвонил мне и доложил, что в небе кружит вертолет. Да я уже и сам, высунувшись из окна, видел барражирующую «стрекозу», выбирающую место для посадки. Никак пожаловал господин Шиманский собственной персоной. Борта вертолета были окрашены в ярко-зеленый цвет.

— А еще тут в сторожке какой-то тип валяется. В юбке. Сергей сказал, что это подполковник. Что с ним делать? — спросил Геннадий.

— Дать похмелиться. Вертолетом займусь сам.

Я поспешил на теннисный корт, откуда стал подавать знаки пилоту, размахивая белым платком. Вскоре ко мне присоединился и Левонидзе, привлеченный стрекотанием лопастей.

— Спортивная модель, — сказал он, задрав голову. — Я на таком летал. Рассчитан на двух человек: пилот-инструктор и пассажир. Кто к нам заявился в гости?

— Шиманский, — коротко отозвался я.

Вертолет некоторое время повисел над нами, накренившись, затем плавно опустился на теннисную площадку. Лопасти продолжали вертеться, но все медленнее и медленнее, замирая. Кабина открылась. На грунтовое покрытие спрыгнул человек в шлеме. Я ошибся: это был не Шиманский. А больше в вертолете никого и не было. «Ну и хорошо!» — подумал я. Встреча с отцом Анастасии мне была не по душе. Я почему-то не ждал от нее ничего конструктивного.

Летчик снял шлем и направился к нам. Лицо его было загорелым, с модной трехдневной щетиной. И вообще выглядел он очень мужественно, как Мэл Гибсон. И такой же бабник — я определил сразу.

— Мишель Зубавин, — представился он, протягивая руку (крепкий парень!). — Референт господина Шиманского и по совместительству его личный пилот. А вы, очевидно, Александр Тропенин?

— Да, — признался я. — Это начальник службы безопасности и тоже по совместительству мой личный телохранитель, Георгий Левонидзе. А где же Владислав Игоревич?