Подвиг, 1972 № 06 - [2]

Сестра Полина часто упрекала за то, что от нас пахло псиной, как от зверей. Она и в самом деле была права: зимой мы находились больше среди зверей, чем среди людей. Руки, лицо, одежда, оружие, капканы — все смазывалось барсучьим жиром. После такой консервации железо теряет свой запах.

Вот всего лишь одни сутки таежной жизни.

Утро началось с того, что ближний от нашего кордона капкан утащил волк.

Привязав собак к дереву, Максим вернулся домой за ружьем, я остался проверять пленки на зайцев.

Солнце всходило в столбах. По бокам красного шарика горели красивой расцветки круги радуги. Мороз крепчал, мерзли у собак лапы, и они повизгивали. Наконец вернулся Максим.

Заложив патроны в ружье, мы направились по следу волка с капканом.

У Максима часто болели глаза, от мороза текли слезы, поэтому первый выстрел был поручен мне. Мороз подгонял. У нас на Урале в такие дни говорят: «Морозец невелик, но стоять без дела не велит».

По следу определили, что зверь попал передней правой лапой. Капкан захватил ее высоко, поэтому волк шел на трех ногах.

Увлекшись погоней, мы не заметили, как приблизился вечер. Чувствовалась усталость, ломило поясницу, хотелось есть.

Максим вытаскивает из–за пояса топор, делает на деревьях затесы, чтоб не заблудиться. Невеселый, даже злой от неудачи, я повернул правее следа брата, и вскоре мои собаки натянули поводки. Я вскинул ружье. Шагах в пятидесяти от меня, среди кустарника, стоял козел рогач. Стоял задом ко мне. Такая поза козла мне не нравилась. Я немного помедлил, рассчитывал, что он поднимет голову, а он, как назло, стоит без оглядки, жует подснежную траву. Я хорошо прицелился, дал выстрел. От неожиданности козел высоко подпрыгнул, немного пробежал, потом как бы споткнулся, упал на колени. Я отцепил от пояса собак и кинулся за желанной добычей.

Внизу, около болота, мои собаки догнали подстреленного козла и завязали с ним драку. Козел оказался сильным, ловким. Он яростно отбивался от собак рогами. Как ни жалко было, но мне пришлось израсходовать второй патрон. На этот раз пуля попала козлу в голову, и он рухнул в снег.

— Ого, такую тушу мы вдвоем не осилим. Будем подвешивать на дерево, — сказал обрадованно Максим.

Помолчав, он распорядился:

— Расчищай снег, делай большую поляну, здесь будем ночевать. Дров носи больше, поленья выбирай толще, костер разводи шире.

На середине поляны я подготовил место для костра, собрал. сосновые тонкие сухие прутики, с березы содрал бересту, подобрал сухостойные деревья и начал добывать огонь.

Долго я ударял чекмой вместо камня по пальцам, трут вместе с камнем валился из рук, и все начиналось снова. Хотя пальцы и до крови разбил, но огонь добыл. Над костром заплясали красные языки пламени. Тем временем Максим уже закончил свежевать козла.

Первыми утолили свой голод наши четвероногие друзья. На шомполе жарилось мясо свежего козла. Нам тоже не давал покоя голод.

После вкусного ужина, чрезмерной усталости мне смертельно захотелось спать. Я прицепил за пояс поводки собак, пододвинул к себе ружье, закрыл глаза, плотнее на голову натянул малахай и уснул, как дома на полатях.

Максим оживил костер, подкатился ко мне под бок и тоже захрапел. Весь наш табор спал мирным сном. Только одна небольшая, остроухая, с закрученным в колечко хвостом сибирская лайка Дамка не спала. Она клубочком свилась, но одно ухо было поднято и дежурило, следило за порядком в таборе.

Судя по костру, спали мы недолго. Вдруг залаяла Дамка. Через какую–то долю минуты весь наш стан пришел в движение.

Максим выхватил из костра головешку и бросил в темноту. Собаки умолкли. Я отскочил в сторону и начал вглядываться в темноту. Метрах в ста от нас перемигивались две пары огоньков.

— Волки!

— К мясу пришли, по запаху. Боишься? — сказал брат. Этот вопрос остро кольнул мое самолюбие.

— Нет, — ответил я и пошел в сторону светящихся огоньков. Шел я медленно, по колено проваливаясь в снег. Потом какая–то внутренняя сила скомандовала: «Стой! Стреляй!» Я остановился, выстрелил. Гром выстрела раскатисто разнесся по всему лесу. Волков как корова языком слизала. Я снял с головы малахай, навострил слух, затаил дыхание — кругом в лесу стояла тишина. Я снова натянул малахай на голову, подошел к костру. Максим сидел на шкуре, подложив под себя йоги, строгал от козлиной ляжки мясо и надевал на шомпол.

Костер горел хорошо. Углей в огневище набралось много, мясо жарить на таких углях удобно. Однако почему брат не спрашивает, попала моя пуля в зверя или не попала? Я сам себе ответил: «А что ж тут спрашивать, ночью выстрел наугад, конечно, промазал». С этой мыслью я сладко задремал. Проснулся от толчка в бок.

— Вставай, охотник, пора завтракать.

Перед завтраком я взял ружье и решил посмотреть то место, откуда стрелял ночью.

— Ты куда это пошлепал? — недовольным голосом спросил Максим.

— Надо же взглянуть, сколько было волков.

— Поворачивайся быстрее…

Я остановился. На снегу волчьи следы с кровью. Вначале я не поверил своим глазам. Иду по следу. Теперь я уже не сомневался — пуля попала в цель. Тут же догнал меня Максим.

— Так, говоришь, влепил? Ну–ка давай посмотрим…