Подвенечное платье - [5]
— Да, это я, — отозвалась она.
— Отчего же в паспорте не записан ребенок?
— Понимаете, гражданин офицер, тут такое дело, — вмешался крестьянин, хотя вопрос был адресован его спутницам. — Это все я виноват… Жена не раз говорила мне: «Пьер, надо бы и ребенка вписать!» Но я побоялся беспокоить мэра из-за такой крохи.
— Это твоя дочь? — спросил офицер.
Девочка хотела было что-то сказать, но мать рукой прикрыла ей рот.
— Разумеется, — ответил крестьянин, — чья же еще?
— Хорошо, — сказал офицер. — Но жена говорила тебе дело, и ребенка тоже следовало вписать в паспорт, — прибавил он. — К тому же здесь какая-то ошибка: судя по этому документу, твоей матери шестьдесят пять, а жене — тридцать пять, но они выглядят намного моложе.
— Вы очень добры, сударь, — произнесла та, что постарше. — Но мне уже и вправду за шестьдесят.
— А мне тридцать пять, — проговорила другая женщина.
— А мне четыре года! — вскрикнула девочка. — И я уже умею читать и писать.
Обе женщины вздрогнули от этих слов, но крестьянин спокойно произнес:
— Еще бы тебе не уметь! Ведь недаром же я платил по шесть франков в аббевильскую школу! Если б ты так ничему и не научилась за эти деньги, я бы затеял с твоей учительницей тяжбу, не быть мне нормандцем!
— Довольно, довольно! — перебил его офицер. — Ждите в моей комнате, пока обыскивают вашу телегу…
— Но сударь! — попробовала возразить одна из крестьянок.
— Успокойтесь, матушка! — прошептала та, что назвалась Катериной Пайо, и крепко сжала руку своей спутницы.
— Делайте, что вам велят! — прикрикнул на них крестьянин. — Когда офицер увидит, что мы не прячем в соломе аристократов, то сразу же позволит нам ехать дальше.
Женщины покорно отправились в караульню. Зайдя внутрь, та, что назвалась Жервезой Арну, закрыла нос платком. К счастью, никто не заметил этого опрометчивого жеста, кроме ее спутницы. Она знаками умоляла женщину подавить чувство отвращения, правда, несколько странное для крестьянки. Пьер Дюран остался у телеги. Офицер отворил дверь своей комнаты, впустил туда обеих женщин и ребенка и затем запер за собой дверь. Повисло тягостное молчание. Офицер внимательно разглядывал женщин, они же, в свою очередь, не знали, как им вести себя на этом немом допросе. Однако в следующий миг все вдруг разрешилось.
— Неугодно ли вам присесть, маркиза? Прошу и вас, баронесса, присядьте! — обратился к дамам офицер.
Женщины побледнели как полотно и скорее упали, нежели сели на предложенные им стулья.
— Но, сударь, вы ошибаетесь! — воскликнула одна их них.
— Ты заблуждаешься! — не сдавалась и другая.
— Не таитесь от меня, здесь вам ничто не угрожает, — сказал офицер.
— Но кто вы и откуда нас знаете?
— Я служил управляющим у герцогини де Лорж, фрейлины графини д’Артуа, оставившей Париж вместе с королевской фамилией. Уезжая, она поручила мне спасти, по возможности, ее имущество. Не раз я видел вас у нее и, конечно, узнал с первого взгляда.
— Жизнь наша в ваших руках, сударь, — сказала та, которую офицер называл баронессой. — Герцогиня де Лорж действительно наша хорошая знакомая. Прошу вас, сжальтесь над нами!..
— Не беспокойтесь, — ответил бывший управляющий. — Я сделаю все, чтобы помочь вам бежать из Франции.
— О! Будьте уверены, мы этого никогда не забудем! — воскликнула маркиза. — Если наши рекомендации могут оказаться вам хоть чем-то полезны…
— Что вы говорите, матушка! — прервала ее баронесса. — Кому теперь нужны наши рекомендации? Они принесут ему только вред. Все переменилось: теперь его протекция может спасти нас.
— Ты права, дочь моя, — ответила маркиза, — я все время забываю, кто мы и что стало с нашим отечеством.
— Замолчите, матушка, ради бога, такие слова здесь говорить опасно…
— Со мной вам нечего бояться! — повторил офицер. Однако, немного помолчав, он добавил: — Но есть и другие… Вообще я бы советовал вам, маркиза, говорить как можно меньше, — улыбнулся он. — Выговор выдает в вас аристократку. И еще один совет, если позволите: обращайтесь ко всем на «ты», а не на «вы», и господ теперь нет — есть граждане.
— Никогда, сударь, никогда! Не бывать этому! — заявила маркиза.
— Ради меня, матушка, ради моей бедной малютки!.. — воскликнула печально баронесса. — Она и так уже лишилась отца! Что же будет с ней без матери?
— Для тебя, милая, если только для тебя, — проговорила маркиза, понемногу успокаиваясь.
— Теперь позвольте вас спросить, — продолжал офицер, — вы и дальше намерены продолжать путь с этим паспортом?
— Неужели он не годится? — удивилась баронесса.
— Вместо того чтобы скрывать, кем вы являетесь на самом деле, он выдает вас. Судя по паспорту, вы должны выглядеть гораздо старше. А вашей дочери, баронесса, в документе вообще нет. Вас остановят на следующей заставе!
— Но что же делать? У нас нет другого паспорта!
— Я могу вам его достать.
— О, вы наш спаситель!
— Но вам придется подождать полчаса, а может быть, и больше.
— О, сколько вам угодно! С вами нам нечего опасаться.
Офицер вышел и через минуту вернулся с их старым паспортом, в некоторых местах порванным и испачканным в грязи.
— Гражданин поручик, — окликнул офицер молодого человека с трехцветной перевязью через плечо, — сделай одолжение, сходи к мэру и возьми у него новый паспорт. Покажи ему вот этот документ и скажи, что нечаянно уронил его под колесо кареты. Добавь также, что путники сидят в караульне и что паспорт я заполню сам.
