Подвал - [12]

И в этот самый момент в дверях ванной показалась мать Джони. Она сильно шаталась и сжимала в правой руке длинный кухонный нож. С хриплым стоном она медленно подошла к ванне и занесла над ней блестящее лезвие. Но Рой левой рукой быстро задвинул ту половинку ширмы, за которой стояла женщина. Острие ножа несколько раз ударило по пластмассе. Рой оттолкнул девочку прочь. Удерживая ширму закрытой, он быстро поднялся на ноги. Мать Джони все сильнее качалась из стороны в сторону. Она отняла руку от пропитанной кровью ночной рубашки и ухватилась ею за вторую половинку ширмы, однако Рой легко воспрепятствовал ее желанию раздвинуть прозрачные пластмассовые створки. Женщина исступленно била ножом по оргстеклу в том месте ширмы, за которым находилось лицо Роя, будто никакой преграды между ними и не было. Под ударами ножа пластмасса дрожала и гнулась, и на ней появлялись глубокие кривые царапины. А женщина все била и била. Из ее горла вырывались жуткие булькающие звуки и прерывистый отчаянный вой.

И вдруг Джони высунулась из ванны, схватила Роя за ногу и стала тащить ее на себя.

– Отпусти ногу, сука! – страшно взревел он и, на мгновение выпустив ширму, правой рукой наотмашь ударил Джони кулаком в лицо. От удара она сильно стукнулась затылком об стену и на секунду потеряла сознание.

Женщина потянулась к свободной от рук Роя половинке ширмы, но тот успел схватиться за нее раньше и удержал закрытой. Рыча от ярости, мать Джони вцепилась в торчащую из стены трубу, подтянулась и встала ногами на край раковины. Ее лицо с дикими от гнева глазами оказалось над Роем. Она резко размахнулась правой рукой с ножом, целясь ему прямо в макушку. Но Рой ловко пригнулся, и нож не достал его.

Окровавленная ночная рубашка прилипла к запотевшему пластику и оставляла на нем мутные розовые следы. Женщина всем телом прижалась к ширме, стоя босыми ногами на краю раковины.

Она все громче стонала. Лезвие ножа то и дело свистело над Роем. Наконец она оперлась левым коленом на вешалку для полотенец и стала переваливаться через ширму.

«Вот дерьмо! Она ползет прямо ко мне!» – с изумлением подумал Рой.

Резким движением он открыл дальнюю половинку ширмы, и створка с грохотом ударилась о стену. Потом выставил в образовавшийся проем обе руки, схватил женщину за щиколотку и потянул на себя. Его руки скользнули по окровавленной ноге, но он тисками сдавил ее голень и с силой рванул еще раз. С воплем смертельного ужаса женщина грохнулась навзничь. Ударившись головой об пол, она тут же обмякла. Все еще держа ее за ногу, Рой вылез из ванны, ухватился за вторую ногу и оттащил тело в сторону.

Потом поднял принесенный ею же нож, перерезал ей горло и только после этого вернулся назад за ширму.

Джони, сидя в ванне боком к нему, молча наблюдала за всем этим остановившимся отсутствующим взглядом.

Вода в ванной была уже чуть теплой. Рой добавил горячей, через пару минут закрыл кран и шагнул к девочке.

Здесь он сел и блаженно откинулся назад.

Взяв Джони под мышки, Рой усадил ее между своих вытянутых ног и прижал к себе так, чтобы чувствовать членом ее маленькие упругие ягодицы.

– Ну вот, – облегченно вздохнул он и потянулся за мылом. Сладостный спазм сдавил его горло. Этой минуты он ждал столько лет! Он так давно уже мечтал об этом. – Ну вот, – повторил он. – Все и устроилось.

Глава третья

1

Нубийские гвардейцы, разодетые, как на парад, наступали на Рэккера со всех сторон. Их черные лица лоснились от пота, а крупные белые зубы ярко сверкали. Некоторые направляли ему в лицо свои винтовки, другие поливали его огнем из автоматов Калашникова. Он уже уложил почти всех, но на смену им бежали другие. Они кричали и размахивали длинными кривыми саблями. Его раскалившийся от стрельбы пулемет прожигал одну дыру за другой в их щегольских белоснежных мундирах. Нубийцы падали, но на место убитых тут же вставали новые.

«Откуда, черт возьми, они лезут?» – в ужасе думал Рэккер.

Из ада!!

И он продолжал стрелять... Сто семьдесят выстрелов за шесть секунд. Шесть долгих секунд...

Круг неумолимо сужался. Солдаты подходили все ближе. У некоторых в руках были пики, другие, с ножами, оказались совершенно голыми. Рэккер отбросил в сторону пустой диск, вставил в пулемет новый и дал еще одну длинную очередь.

Теперь уже все нубийцы перед ним были голые. Их черная кожа блестела при лунном свете, на лицах сияли широкие белозубые улыбки. И ни у кого не осталось огнестрельного оружия. Только ножи, пики и ятаганы.

«Я ведь только что перебил всех мерзавцев, – удивлялся он. – Откуда же взялись эти?.. Ага, значит, это их последний резерв! И когда я покончу с ним, можно будет возвращаться домой».

Но вдруг его охватил жуткий страх. Рэккер понял, что ему грозит смертельная опасность. Он выглянул из окопа и увидел, что ствол его пулемета расплавился от перегрева и теперь на глазах сгибается под собственной тяжестью.

«О Боже мой! Господи! – пронеслось в воспаленном мозгу. – Теперь они схватят меня и разорвут на куски! Они отрежут мне голову!.. О мой Бог, только не это!..»

Задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, Рэккер вскочил и очутился в своей постели. Причем совершенно один. Струйка липкого пота стекала по его спине. Он провел ладонью по взмокшему лбу и вытер руку о простыню.