Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера - [150]

 — Вы в это время больного обрабатывали, — подсказала медсестра.

 Она куталась в длинное, как шинель, пальто, наброшенное на плечи, и все-таки не уходила.

 — Да, да, — вспомнил врач. — Сильнейший ушиб руки.

 Сабодаш насторожился:

 — Руки?

 — Кисть пострадала... Но когда сообщают, что человек погибает...

 — Тот больной, с ушибом руки... Он записан?

 — Нет, в том-то и дело, — нездоровый румянец на щеках врача казался наведенным: грустное лицо комика под слоем грима. — Я сразу сюда побежал!

 — Какая рука у него повреждена?

 — Правая.

 — А как он выглядел?

 Медсестра снова пришла на помощь:

 — Немолодой. В шапке... — она туже закуталась в пальто. — Среднего роста...

 Приметы оказались ординарными.

 — Вот так... — Антон прикурил от папиросы, повернулся к Денисову: — Сходи в ночной скорый, он еще здесь. К проводнику: кто ехал, с кем. Сам знаешь. Осмотри купе, — Сабодаш подал билет. — Вагон четырнадцать, место двенадцатое. Надо установить личность пострадавшего. А я беру на себя остальное...

 Денисов рассказал про портфель из свиной кожи.

 — Важная деталь... — Сабодаш тут же передал приметы портфеля по рации дежурному наряду. — Еще?

 — Примерно в это время я видел группу моряков. Выходили из спального вагона. Передай по вокзалам...

 — Удачи вам, — кивнул врач, отходя.

 Послышался звук сирены. На перроне показался милицейский «газик». Взвизгнули тормоза, сразу же появились люди: инспектора, эксперт, следователь.

 В свете фар Денисов заметил отверстие в заборе, показал Антону — сквозь него можно было незаметно покинуть вокзал, миновать котлован будущей гостиницы и длинной цепью новостроек податься к Дубниковскому мосту.

2

 — Ищете кого-нибудь? — спросила проводница четырнадцатого, длинноногая девчонка в джинсах.

 — Инспектор розыска Денисов. Здравствуйте.

 — Тоня, — проводница подала руку.

 Денисов понял, что перед ним учащаяся железнодорожного техникума, проходящая практику.

 — Первый раз в поездке? — спросил он.

 — Что-нибудь не так?

 — Нет-нет, —он подошел к третьему купе, в котором ехал пострадавший. — Пассажиров этого купе помните?

 — Кого именно?

 — В летнем плаще, в шляпе.

 — G портфелем!.. Что все-таки случилось?

 — Я объясню. Купе было заполнено? Полностью?

 — Четыре пассажира.

 — Они вместе ехали?

 Она подумала:

 — По-моему, здесь познакомились.

 — Мужчины?

 — Да. Можете открыть — не заперто.

 В купе Тоня успела поработать тряпкой и веником, линолеум еще не просох. В пустой пепельнице лежало несколько кусочков мелко разорванной мелованной бумаги; на верхней полке — клочок оберточной, жесткой, пропахшей магазином стройматериалов.

 — Все отправлялись с конечного пункта?

 Проводница присела на полку, обняла колени в джинсах:

 — Вначале с ними ехала пассажирка. Я ее перевела в соседнее, к женщинам, а мужчину из того купе — сюда. Чтобы удобнее.

 — Эти четверо... Никто не показался вам подозрительным, странным?

 — Н-нет.

 — Все ехали до Москвы? — в купе было жарко, Денисов расстегнул куртку.

 — Один был транзитный. — Тоня подумала. — Вот только свет горел всю ночь... Я обратила внимание.

 — А в других купе?

 — В других спали. Могу тоже спросить? Что случилось?

 — Преступление, — Денисов поднялся. — Пострадавший ехал в этом купе на двенадцатом месте. Я прошу вас пройти со мной в отдел внутренних дел.

 — Он шахматист, — пострадавшего она хорошо запомнила. — С доской не расставался... Командировочный!

 — Шахматы вез с собой?

 — У меня брал.

 — А партнеры?

 — Он больше сам с собой. Расставит фигуры и сидит. Соображает...

 Тоня с любопытством разглядывала кабинет. Расположенный в старой, не подвергавшейся реконструкции части вокзала, кабинет был со сводчатым потолком, с колонной посредине. Сквозь стрельчатое окно виднелся Дубниковский мост с неподвижными красными огнями, внизу чернели электрички. Ночь выдалась ясной: горловина станции просматривалась до самого блок-поста.

 — Не тоскливо тут? — спросила Тоня.

 — Скучать, в общем, некогда.

 Проводница успела переодеться: туфли на модном каблуке, к джинсам прилегал мохнатый тяжелый свитер.

 — Значит, пострадавший — человек необычный... — сказал Денисов.

 — Увлеченный, — она ждала наводящих вопросов.

 — Это он обменялся местами?

 — С женщиной? Нет. Тот — молодой парень. В куртке. У него на куртке написано «Стройотряд» или что-то похожее.

 Денисов сделал пометку в блокноте.

 — Шахматист ехал внизу?

 — На нижней полке отдыхал Юрий Николаевич. Пожилой, в очках.

 — Как он одет?

 — Короткое серое пальто, шапка... Хороший дядечка. Тоже из Москвы.

 — И он играл в шахматы?

 — При мне они больше разговаривали.

 — Не помните о чем?

 — Один раз о каких-то насекомых. Похоже, о жучках.

 — Жучках?

 — Жучки будто издают звуки при трении лапок о подкрылышки. Пострадавший объяснял, а Юрий Николаевич слушал.

 — Они были вдвоем?

 — Третий в это время мыл яблоки в коридоре.

 — Кого вы называете третьим? — Денисов посмотрел в свои записи: «Пострадавший — шахматист», «Куртка «Стройотряд», «Юрий Николаевич», «Все до Москвы».

 — Транзитного. Солидный тоже пассажир. Билет у него до станции Ош.

 — Где это?

 — Среднеазиатской железной дороги.

 За окном Денисов увидел Антона. Вместе со следователем и экспертом дежурный возвращался в отдел. Сверху Антон казался еще мощнее.