Подруга подколодная - [23]

— Мне остается только пожелать вам удачи в поисках преступника.

И опять мне почудилась в ее словах некая двусмысленность. Будто она намекала на что-то, что недоступно таким простым смертным, как я и мой спутник.

— Может быть, вы сами, Аня, хотите что-нибудь сказать нам, — попыталась я вызвать ее на откровенность, в глубине души осознавая всю бессмысленность этой затеи.

— Я сказала вам все, что знала, — отрезала она, мило улыбаясь при этом.

— Можно мне задать вопрос? — Жемчужный, уже поняв, что наш визит в «Металл-С» близится к завершению, залпом осушил свой фужер и со звоном поставил его на стол.

Красильникова молча перевела на него взгляд.

— Что вы делали вчера с семи до девяти вечера?

Костя все никак не мог успокоиться по этому поводу. Он наивно полагал, что человек искренне ответит ему на такой провокационный вопрос. Да, настоящего сыщика из него никогда не получится.

— Спала, — ответила Аня, и в принципе я ожидала услышать нечто подобное. — Я рано ложусь. Особенно в будние дни. Ничего не поделаешь. Привычка.

— Вы уверены? — не отставал Костя.

— Конечно, — рассмеялась Красильникова. — Если хотите, могу даже рассказать, что мне снилось.

— Спасибо, не стоит, — отказалась я.

— А ключ от квартиры моего брата у вас есть? — Жемчужный мог быть очень настырным типом, если того требовали обстоятельства.

— Да, — Аня по-прежнему улыбалась, но я заметила, как уголки ее губ слегка дрогнули. — Гоша давал мне дубликат ключа от своей квартиры. На всякий случай. Если хотите, могу вернуть.

— Будем весьма признательны, — Костя откровенно показывал Красильниковой, что та ему не нравится.

Аня полуобернулась в кресле и раскрыла сумочку. Бросила косой взгляд в нашу сторону. Через секунду ключ уже лежал на столе. Жемчужный взял его и сунул в карман куртки.

— Мы еще увидимся, — ядовито сказал он ей и поднялся с дивана. — А за вино спасибо. Очень хорошее.

Я тоже попрощалась с Красильниковой, и мы покинули 712-й офис.

— А ты, оказывается, язва, — пожурила я Костю уже в коридоре. — Не знала. Чего ты так на нее взъелся?

— Мне показалось, что каждое ее слово — вранье, — ответил он, разминая пальцами очередную сигарету.

— А может, дело не в этом? — поддела его я. — А в том, что она миловалась с другим на следующий день после смерти твоего брата.

— Может, ты и права, — мрачно буркнул Жемчужный. — Ты прости меня, Женя, если что не так. Я сам не свой. И признаю это без всякого права на апелляцию.

— А передо мной-то ты за что извиняешься? На меня ты, слава богу, пока собак не спускал.

— И никогда этого не сделаю, — он нежно обнял меня за плечи.

— Ладно, пошли, — я проворно высвободилась из его объятий и зашагала по коридору к лифту.

На дорогу мы потратили минимум времени и уже к трем часам дня были на квартире Сякиных. Веры Николаевны дома не было, но зато там уже сидел следователь из прокуратуры. Грузный черноволосый мужчина с висячими усами. Миндалевидные глаза пристально смотрели из-под кустистых нависших бровей. Одет он был в штатское. А именно: в костюм-тройку стального цвета, белую сорочку и полосатый галстук. На руке следователя болтались механические часы старого образца.

Он сидел в гостиной и степенно попивал купленный специально для меня кофе в обществе Жанны. Видимо, шел повторный допрос. Но внешне это ничем не проявлялось. Обычная, ни к чему не обязывающая беседа двух старинных друзей. Они даже мило улыбались друг другу.

Когда мы вошли, Жанна поднялась с кресла и вышла навстречу. Следователь тоже встал, предварительно опустив чашку с кофе на серебряный поднос, специально поставленный здесь для подобных целей Жанной.

— Иннокентий Вениаминович, — обратилась к нему Жанна. — Позвольте представить вам моего брата Костю и его невесту Женю. Они только сегодня прибыли из Тарасова, узнав о трагическом событии в нашем доме. А это, — она указала рукой на недавнего собеседника, — следователь прокуратуры Иннокентий Вениаминович Ставридов. Он ведет дело об убийстве Георгия.

Она могла бы этого и не добавлять. Не просто же так в дом Сякиных пожаловал человек из прокуратуры.

Жемчужный и Ставридов по-мужски пожали друг другу руки, затем Иннокентий Вениаминович галантно поклонился мне.

— А мама где? — спросил Костя, обращаясь к своей сестре.

— Поехала в церковь. Вернется через пару часов.

Мы с Жемчужным расположились на диване, а Ставридов и Жанна сели в кресла напротив. Пружины жалобно застонали под огромной увесистой тушей прокуратурского следователя.

— Госпожа Ивлева, — обратился он к Жанне, все-таки втиснув свое тело в узкое для него пространство между подлокотниками. — Вы не будете возражать, если я попрошу вас оставить нас ненадолго с Костей и Женей?

— Хорошо, — не успев толком сесть, Жанна тут же встала и, прихватив с собой чашку кофе, удалилась на кухню.

Мы с Костей молча ожидали допроса, но Иннокентий Вениаминович не торопился с вопросами. Он взял с подноса свой кофе, сделал пару глотков, с чувством причмокнул губами, приосанился в кресле. Затем извлек из внутреннего кармана пачку сигарет, задумчиво достал одну, покрутил в руках. Видимо, курить в комнате Жанна ему не разрешила. Ставридов провел сигаретой под носом, с шумом вдохнув в себя запах табака, и положил ее на столик.