Подростки - [37]

Они постояли еще немного и, собравшись с силами, ринулись вперед. Разговаривать было невозможно — захватывало дыхание, да и слова улетали, терялись в вое ветра.

Мальчики шагали упрямо, хотя чувствовали, что идут напрасно, что безрассудно тащиться в такую погоду в город — никто из девочек не придет к Миассу. Продвигались медленно. Приходилось отвоевывать у ветра каждый аршин дороги, идти согнувшись, иначе ветер сшибал с ног. Но ребят толкало вперед упрямство. Никто не хотел первым признаться, что дальше идти не может. Вместе с тем, есть какое-то особенное удовольствие бороться с разгулявшейся стихией. Испытываешь радость победы, преодолевая ветер, который хлестал в лицо пригоршнями сухого, обжигающего снега, забирался за полушубок, пронизывал насквозь. Чтобы отогреть мерзнувшие носы, ребята прикрывали их рукавицами, но сейчас же замерзали руки. Ноги то скользили по чисто выметенной обледенелой дороге, то вязли, чуть не по колено, в рыхлых сугробах.

Иногда, чтобы отогреть лицо, ребята поворачивались спиной к ветру и медленно пятились, рискуя ежеминутно споткнуться и шлепнуться затылком в сугроб или, что еще хуже, упасть на твердый дорожный лед, но с чисто ребячьим упрямством продолжали двигаться вперед.

Они совсем выбились из сил, пока добрались до городского шоссе, проложенного в березовом лесу. Здесь было тише. Правда, и здесь ветер, прорываясь между деревьями, с воем проскакивал через дорогу, пронизывая ребят до костей. Но дорога была почти не переметена. Мальчики пошагали быстрее. Можно было немного перевести дух. Они взглянули друг на друга. Из опушенных инеем воротников выглядывали красные лица с обледенелыми бровями и ресницами.

— Живы? — крикнул Николай.

— Помаленьку!

— Ползем, ползем дальше! — подбодрил Валентин.

Они повернулись спиной к ветру, чтобы плотнее запахнуть полушубки, и совсем было собрались трогаться дальше, когда Николай воскликнул.

— Смотрите, едет!

Ребята увидели, что их догоняет дилижанс, ни в какую погоду не прекращавший своих рейсов.

Знакомый Вале домик с плоской крышей, двумя окошечками с обеих сторон и с одной дверью теперь стоял на больших розвальнях, запряженный уже не парой, как летом, а тройкой. Маленькие косматые лошади, все в инее, белые, точно мукой осыпанные, понуро трусили. На козлах сидел кучер, закутанный в огромный тулуп.

— Повезло! — крикнул Коля. — Цепляйся, братцы!

— Карету подали, — пошутил Митя.

И когда дилижанс поравнялся с приятелями, они ловко примостились на широких, выступавших из-под домика полозьях и небольшой площадке, предназначенной для багажа.

Ребята чувствовали себя превосходно, высокий кузов защищал их от ветра. Медленно убегала назад поскрипывавшая дорога, и, не торопясь, словно не желая унижать своего достоинства, пятились голорукие березы.

Соскочили с дилижанса у тюрьмы. Добежать до Миасса по защищенной от ветра заборами Уфимской улице было уже не так трудно. Не прошло и пятнадцати минут, как приятели очутились у моста. На катке, конечно, никого не было. Да и катка не было. На том месте, где еще вчера блестело ледяное зеркало, ветер подымал тучи снега. Около деревянных свай моста намело огромные сугробы. Пронизывающий ветер заставил мальчиков повернуть назад.

И сразу пропала вся энергия. Было досадно возвращаться. Дорога до дома казалась такой длинной, что ребята не знали, как они преодолеют ее. Не утешало и то, что ветер теперь будет попутным. Приятели почувствовали, как сильно они промерзли и устали, пожалуй, домой и к вечеру не доберутся.

И ребята злились на ветер, на погоду, даже на девочек.

«Мерзлячки, — с раздражением думали они. — Мы тащились вон откуда, а они и носа боятся высунуть».

И, точно отвечая на эти мысли, Митя сказал:

— А может, и они приходили, да на таком ветру долго не прождешь.

И ребятам стало немного совестно, что они рассердились на подруг.

Мальчики поплелись восвояси.

Вот и дом Кочиных. Валентин замедлил шаги и неожиданно присел на ступеньку крыльца, полузанесенного снегом.

Приятели изумленно остановились.

— Ну вот еще выдумал? — догадавшись, в чем дело, проговорил Николай. — Все равно не увидят. Окна-то позаморозило.

Механик молча уселся рядом с Валей. Николай упрямо тряхнул головой, нахлобучил шапку и зашагал. Ребята поднялись за ним.

В это время раздался дробный стук в окно. Мальчики оглянулись. Сомнений быть не могло. Это стучали им. Досаду, раздражение и Колькино упрямство как рукой сняло. Ребят снова охватило знакомое чувство радости и оживления… И только вихрем ворвавшись через черный ход в кухню, они опомнились и остановились в нерешительности. Вот это здорово! Влетели, как домой!

Дуся даже руками всплеснула.

— Батюшки-светы, неужели с поселка прибежали!

Но отвечать было некогда. В кухню вбежала Вера, смеющаяся, радостная.

— Молодцы, молодцы! — кричала она, смеясь и тормоша ребят, тянула их в комнаты, не давая даже стряхнуть снег с шапок и валенок.

— Да постой ты, егоза! — стараясь казаться сердитой, проворчала Дуся, подавая ребятам березовый голик. — Пусть хоть ноги-то обметут, наследят ведь, мамочка придет, недовольна будет.

«Нины Александровны, значит, нет дома, — подумал Валя, — ну, что ж, нашим легче».