Подразделение 000 - [8]

Директор махнул рукой, останавливая меня.

Я замолчал.

Боб прекратил плакать и теперь просто простирал сложенные руки к Директору.

– Ну, вот что, молодцы…

Директор закашлялся землей. Кашлял долго, выплевывая чернозем с бетоном вперемешку.

– … Основание заложили на “отлично”. Приемное устройство развернули точно в срок и как положено…

Кашель скрыл слова Директора.

– … сам наблюдал. Ваши действия одобряю и поздравляю вас с очередным…

Очередная порция кашля. На сей раз щебень.

–… и впредь Родине-Матери. Контрольная проверка завершена.

Директор закончил, и, пошатываясь, побрел к ближайшей остановке аэрочастников. Потом что-то вспомнил, остановился.

– И вот еще …. Там, на дне котлована, подарок для американца. Банка с клубничным вареньем. Сам на даче собирал. Разбилась, наверно.

Ничего больше не сказал Директор. Посмотрел на нас каким-то особенным, внимательным взглядом, от которого сердце запросилось в неоплачиваемый внеочередной отпуск с последующим увольнением, развернулся и ушел выполнять дальше свой нелегкий долг по сохранению порядка и спокойствия.

Я провожал его глазами, сколько мог. И даже тогда, когда его чуть сутулая фигура стала неразличима, я не мог остановиться, и все шептал и шептал сухими губами: – “Когда такие люди в стране любимой есть!”

А Боб в это время лежал на покрытом толстым слоем земли дне котлована и, стуча сжатыми кулаками горячую землю, рыдал уже без всякого стеснения.

Сзади подошел Герасим, который все это время скрывался вместе с Милашкой за ближайшим поворотом.

– Мм!!!

– Ты прав, друг мой. Этот американец очень любит свою работу. И не его беда, что люди не летают словно птицы. Ну что, команда. На базу? На базу!

Эпизод 2.

– Диспетчерская вызывает тринадцатую машину. Тринадцатая машина! Срочно ответьте диспетчерской.

Боб отлип от стекла, по которому текли грустные капли двухчасового дождя. Он всегда становился грустным во время двухчасового дождя. Странно. Девятичасовой утренний и двадцати часовой вечерний его не заводили. Сам Боб говорил, что это ностальгия.

Я его не понимал. Как может десятиминутный, запрограммированный машинами дождь вызывать грусть по родине. Все он врет. Скорее всего, у Боба портилось настроение оттого, что в дождь он не мог сбегать в магазин. Да его никто и не отпустит. После случая с Директором я решил подстраховаться и отработать оставшийся день честно.

– Тринадцатая!

Я отложил в сторону только что купленный журнал для мужчин преклонного возраста под названием “Садоводство в экстремальных условиях семьи”, переключил рацию на громкую связь и возвестил о своем присутствии:

– Тринадцатая на связи. У нас поломка в четвертом двигателе. Пытаемся залатать пробоины и устранить пожар. Жертв и разрушений нет.

Диспетчер оценил ситуацию и посочувствовал:

– Как только справитесь с пожаром, отправляйтесь на проспект Космонавтов. Точный адрес на мониторе. Срочно требуется ваше присутствие. Неординарная ситуация.

– Что там еще? – ехать в такую даль не хотелось.

– Точных данных нет. Запрос поступил по линии милиции. По нашим сведениям там уже три их экипажа. Подтягиваются пожарные и скорые со всего города.

– Нас там только не хватало, – точно. Ехать абсолютно не хочется.

– Говорят, без подразделения 000 не справятся. Вероятно, нештатная ситуация. Просили специально ваш экипаж.

Это приятно. Это почетно. Но нисколько не прибавляет энтузиазма.

– … и, об этом просил сам Директор.

Милашка завелась, даже не дослушав до конца, и с места взяла в карьер.

– Как там он? – спросил Боб, всеми силами стараясь удержаться в кресле на поворотах.

– Выпил анальгин, и только что уехал инспектировать следующую команду. Передавал вам привет. У вас все?

– Все.

Я отключил рацию.

– Милашка. Командир в водительском кресле! Сбавь обороты.

Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать послушно сбавила обороты, но увеличила тягу. Скорость стала повыше, но гул в ушах исчез.

– Ты бы сирену погромче включила, а то Директор не услышит, – съязвил я. В ответ за бортом раздался вой межгалактического звездолета на разгоне. Язва.

– Что там могло случиться? – это Боб. Он еще никак не может отойти от потери подарка самого Директора. Перерыл весь котлован два раза, но нашел только металлическую крышку. Привязал шнурок и повесил на шею. Говорит – талисман. А я считаю – жаба.

– Приедем, узнаем.

– Герасима будить?

– Ну, ты даешь, Боб. Он же вымотался, как портянка. Тебе бы так работать, как ему. Мозгами ворочать, не руками махать.

– Это да, – согласился Боб, – А я и не говорю ничего. Просто подумал…

– Вот это и оставь Герасиму. Думать.

Чего это я на него взъелся? Неужто из-за варенья? Может быть и из-за варенья. На мой день рождения Директор не придумал ничего лучшего, как всучить мне самоучитель по ухаживанию за новорожденными. Комик. Хоть и Директор.

– Милашка. Будешь так гнать, гусеницы раньше времени сотрешь, – попытался вразумить я спецмашину, которая, по ее личному мнению, могла взлететь, если хорошо разогнаться. – А наш лимит на эту неделю исчерпан. Снова в долг залезать?

– Простите, командор, что сообщаю это только сейчас, но я позволила себе обменять десять тонн удобрения, которые вот уже четыре года лежали без дела, на полный комплект внесезонных гусениц.