Подпольный Баку - [43]

Тагианосов требовал от царских властей политического и экономического подавления не только рабочих, занятых в нефтяной промышленности, но и вообще всех бакинских рабочих, принимавших участие во всеобщей стачке.

В Тифлис была послана такая телеграмма:

«Уже несколько дней бакинские нефтепромысла и заводы бездействуют по вине бунтарски настроенных рабочих. Подстрекатели силой принуждают бросать работу тех, кто добровольно не идет за ними, распространяют прокламации, в которых выдвигают многочисленные требования.

Вчера под вечер рабочее движение приняло зловещий характер. К Балаханской площади начали стекаться бесчисленные толпы рабочих, среди которых были мусульмане, многие — из Дагестана. По дороге рабочие портили нефтяное оборудование, ломали резервуары, выпускали из них нефть на землю. Работы приостановились на всех промыслах и заводах Баку.

Сегодня с утра в городе не работает конка. На нефтепромыслах начались пожары, царит грабеж. Городские жители охвачены паникой и страхом. Местные власти не в состоянии навести порядок, так как в их распоряжении нет достаточной военной силы. Грабежи и погромы приняли небывалый размах.

Существует опасность уничтожения всех заводов и промыслов. Возможно кровопролитие.

В связи с тем, что губернатор Баку обратился к петербургским властям с просьбой прислать военную силу, совет съезда нефтепромышленников, уполномоченный экстренным собранием всех предпринимателей Баку, обращается к Вам за содействием в незамедлительной присылке требуемой воинской силы.

Председатель совета съезда нефтепромышленников города Баку

Тагианосов».

В то время как нефтепромышленники, объединившись с царской охранкой и полицией, намеревались с помощью военной силы задушить забастовочное движение, всеобщая стачка продолжала шириться и крепнуть.

Рабочие беспрекословно выполняли постановления и распоряжения стачечного комитета. Рабочие вожаки делали все, чтобы предотвратить пожары и грабежи на нефтепромыслах. Им противостояла кучка хулиганов, которой удалось перетянуть на свою сторону некоторых анархично настроенных рабочих.

Вечером 6 июля Аскер, встретившись с Женей, передал ей, что на следующий день рано утром в районе Волчьих Ворот состоится большой митинг рабочих, созываемый по инициативе центрального стачечного комитета.

— Я не приду на митинг, Аскер, — сказала Женя. — Вернее, не смогу прийти.

— Что случилось? У тебя есть важная причина?

— Причина не очень важная, но тем не менее устранить ее мне трудновато… Видишь мои туфли?.. Каши просят. Я не дойду в них до Волчьих Ворот. Почему митинг созывается за городом?

— Так решил стачечный комитет, чтобы лишить власти возможности спровоцировать кровавые столкновения.

— Много ли будет народу?

— По нашим предположениям, да. Стачечный комитет выпустил к митингу около четырнадцати тысяч прокламаций. Что касается тебя, Женя, сделаем так: завтра утром я буду ждать тебя на Карантинной улице и принесу тебе чувяки. Это будет моим подарком в благодарность за уроки, которые ты давала мне.

Женя не очень-то поверила словам Аскера и у нее было на это основание. Она знала: ни у кого из ее товарищей нет даже десяти копеек лишних денег. Тем не менее наутро она вышла из дома и направилась в своих разбитых туфлях к Карантинной улице.

Аскер уже был на месте. Он извлек из кармана сверток и протянул его Жене. Она развернула бумагу и увидела красивые женские чувяки.

— Что ты наделал, Аскер?! Сумасшедший! Сколько ты отдал за них? спросила она.

— Когда ешь яблоко, зачем тебе знать имя садовника?

— Просто интересно. Красивая работа.

— Чувяки стоят рубль восемьдесят.

— Не мог купить подешевле! Тоже мне, богач!

— Зачем же подешевле, когда у меня была возможность купить эти.

— Деньги надо беречь. Сам хорошо знаешь, у нас у всех пустые карманы. Завтра опять будем сидеть голодные.

— Ошибаешься, Женя. Завтра мы будем как никогда сыты. У меня осталось после покупок еще пять рублей.

— Каким образом? Ты что, разбогател?

— Недавно отец продал лошадь, чтобы заплатить долги. А два дня назад он свез на базар и арбу. Я взял у него в долг восемь рублей.

— Напрасно.

— Получу жалованье — отдам.

— Ты шутишь?! О какой получке может идти речь?

— Ведь когда-нибудь мы будем работать и получать жалованье…

Женя надела новые чувяки, а старые, изношенные донельзя туфли оставила тут же, на улице.

Они зашли за Айрапетом, и все трое направились к Волчьим Воротам.

Павел, Мамед и Василий ждали их на месте.

Друзья уселись на небольшом пригорке и с аппетитом позавтракали огурцами и хлебом, которые принес Мамед.

Народу пришло на митинг меньше, чем предполагалось. Причиной этому была отдаленность Волчьих Ворот от основных рабочих районов — Балаханов, Сабунчей, Сураханов. Вместо двадцати тысяч, как предполагалось, на митинг собралось шесть тысяч человек.

Выступавшие ораторы говорили, что политическая стачка является самым действенным оружием рабочих в борьбе против эксплуатации.

С утра к Волчьим Воротам были стянуты казачьи части. На солнце блестели офицерские погоны. Сюда прибыл даже генерал Алиханов-Аварский, командующий бакинским гарнизоном.

Митинг длился около двух часов.