Подполковник Ковалев - [9]
— Сделаем! — не без угрозы в голосе решительно пообещал майор и посмотрел на лейтенанта теперь с недовольством, словно именно от него ждал сопротивления этому.
Ковалев отпустил Санчилова.
— Присаживайтесь, Константин Федорович, — предложил подполковник.
У майора пористая кожа лица, трапециевидный лоб в глубоких морщинах.
Собственно, говорить с Чапелем Ковалеву было еще труднее, чем с Санчиловым. Майор старше Ковалева на четыре года и считает себя обойденным. После службы за границей Чапель окончил курсы «Выстрел», учиться дальше не пожелал. И жене — учительнице младших классов — запретил.
— В высшие сферы захотела? Все равно «Волги» не купишь, — внушал он ей.
Просто удивительный анахронизм! Родной брат Стрепуха, изгнанного из суворовского. И что с Чапелем делать — Ковалев ума не мог приложить. Хотя было абсолютно ясно, что держался он в армии — один из последних могикан заскорузлости — в силу какой-то инерции.
В службе Чапель придавал решающее значение стороне чисто внешней, показной. Как никто другой умел «навести марафет», покорить сердце проверяющего аккуратной рамочкой, подкрашенным стендом, нарядной виньеткой, дорожкой, посыпанной песочком.
«Важно — выглядеть!» — убежденно сказал он как-то.
И считал, что его не продвигают по служебной лестнице потому, что недооценивают, несправедливы.
Чапель охотно рассказывал о проказах своей армейской юности. На учениях ему надо было выйти к реке, а он вышел черт знает куда. По радио же доложил: «Вышел!»
На недоверчивый возглас командира ответил:
— Да вот я умываюсь в реке.
Выхватил флягу у бойца, полил воду себе на ладонь.
— Слышите? Хлюпаю!
Это выдавалось за армейскую сметку.
…Да, говорить с Чапелем о Санчилове было почти бессмысленно и все же говорить следовало.
— Товарищ майор, — переходя на официальный тон, сдвинул брови Ковалев, — от лейтенанта Санчилова надо не только требовать, но и учить его…
«Возиться с этим молокососом?! — возмущенно подумал майор. — Он в армию пришел и ушел…»
Короткая шея Чапеля порозовела:
— Я немного выражу мысль… в том направлении… армии нужны… не барышни с университетским образованием…
О, это старая знакомая песня.
— Армии необходимы люди с университетским образованием! — может быть, несколько резче, чем надо, произнес Ковалев, и складка губ его отвердела. — Необходимы! И я требую от вас, товарищ майор, требую самым категорическим образом не только карать, но и учить… не загоняя недуги внутрь… Румянами хворь не лечат…
Ковалев встал.
Чапель, опять ничего не поняв, вытянулся и отчеканил:
— Есть…
— Вот так-то, Константин Федорович, — сказал Ковалев и, не подавая руки, козырнув, вышел из комнаты.
Чапель потер морщинистый лоб, с неприязнью подумал о Ковалеве: «Конечно, ему положено требовать. Везет же человеку, в такие годы — и командир полка… А ко мне фортуна все задом стоит… Не иначе у Ковалева в округе или в Москве сильная рука. Может, кто из суворовцев в начальники выбился и тянет… Или родственник какой? Я же всего добивался своей горбушей».
Чапель открыл дверь в коридор, зло прокричал:
— Дежурный!
И опять путь домой. Рядом с Ковалевым — молчаливый Расул.
Дождь исхлестывает смотровое стекло машины. Большая капля прокладывает себе трассу, вбирая капли поменьше. Расул, включив «дворник», сосредоточенно крутит баранку. В его молчании что-то успокаивающее.
«В порту есть должность стивидора, — думает Ковалев, — человек этот наблюдает за правильным распределением тяжести при загрузке корабля, не допускает крена. Вероятно, и мне надо быть стивидором. Добиваться, чтобы офицеры совершенствовали свой стиль работы, давая солдатам полную нагрузку, ограждали их от пустого труда».
Чапель любит, как он изволит называть, «закаливание тяготами». Подчас придумывает их, говоря при этом: «не размокнут», «не надорвутся». Он может бесцеремонно вызвать офицера из дому в полк по пустяковому случаю. При этом строгий взгляд майора отметает недоумение подчиненного, словно говорит: «Служба — не мед!»
У Ковалева как-то возник соблазн: дать Чапелю отменную характеристику для повышения и таким образом избавиться от него. Но Владимир Петрович немедля отбросил эту мысль, как бесчестную.
«Ну, хорошо, — не однажды говорил себе Ковалев, — есть же и у Чапеля достоинства, вот на них и следует опираться».
Да, Чапель нетруслив. Как-то самоотверженно спас тонувшего в реке солдата. Бескорыстен, хлебосолен.
Но разве этого достаточно для офицерской службы? Характером, малыми знаниями, армейской бесталанностью не подходил он для нее. Ведь академия ума не дает, а у Чапеля и академии не было. Да и не захотел он ее.
До Ковалева командовал этой же частью молодой подполковник Ярлов. Между прочим, тоже из суворовцев. Офицеры говорили о нем по-разному. Одни восхищались молодцеватостью, решительностью, напористостью Ярлова, тем, что он «сам все умел». Другие — и таких было много больше — видно, затаили обиду, неприязнь к бывшему командиру полка, уехавшему учиться.
Ярлов отличался резкостью, любил подчеркнуть свою власть и употребить ее даже без особой надобности. Ему ничего не стоило сказать офицеру: «Закройте дверь с той стороны». Его ирония походила на обидную насмешку.
Повесть «Алые погоны» написана преподавателем Новочеркасского Суворовского военного училища. В ней рассказывается о первых годах работы училища, о судьбах его воспитанников, о формировании характера и воспитании мужественных молодых воинов.Повесть в дальнейшем была переработана в роман-трилогию: «Начало пути», «Зрелость», «Дружба продолжается».В 1954 г. по книге был поставлен фильм «Честь товарища», в 1980 г. вышел 3-серийный телефильм «Алые погоны».Повесть была написана в 1948 — 1954 г.г. Здесь представлена ранняя ее версия, вышедшая в 1948 году в Ростовском книжном издательстве.
В повести «Тимофей с Холопьей улицы» рассказывается о жизни простых людей Новгорода в XIII веке.
Историческая повесть «Ханский ярлык» рассказывает о московском князе Иване Калите, которому удалось получить ярлык в Золотой Орде и тем усилить свое княжество.
Роман «Плевенские редуты» дает широкую картину освобождения Болгарии от многовекового турецкого ига (война 1877–1878 гг.).Среди главных героев романа — художник Верещагин, генералы Столетов, Скобелев, Драгомиров, Тотлебен, разведчик Фаврикодоров, донские казаки, болгарские ополченцы, русские солдаты.Роман помогает понять истоки дружбы между Болгарией и Россией, ее нерушимую прочность.
«Град за лукоморьем» – вторая повесть о Евсее Бовкуне (начало – в повести «Соляной шлях»).Вместе с главным героем, вслед за чумацким обозом, читатель пройдет в Крым за солью нетронутой плугом девственной степью, станет свидетелем жестоких схваток половцев с русскими людьми... Увлекательное это будет путешествие! С большим искусством, достоверно и в полном соответствии с исторической правдой автор вплетает в судьбу независимого и гордого Евсея Бовкуна возникновение первых русских поселений в диком, но вольном тогда Подонье.
В книгу включены две исторические повести: «Тимофей с Холопьей улицы» — о жизни простых людей Новгорода в XIII веке, «Ханский ярлык» — о московском князе Иване Калите, которому удалось получить ярлык в Золотой Орде и тем усилить свое княжество. Издается к 60-летию автора.
Повести и новеллы, вошедшие в первую книгу Константина Ершова, своеобычны по жизненному материалу, психологичны, раздумчивы. Молодого литератора прежде всего волнует проблема нравственного здоровья нашего современника. Герои К. Ершова — люди доброй и чистой души, в разных житейский ситуациях они выбирают честное, единственно возможное для них решение.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
В однотомник Сергея Венедиктовича Сартакова входят роман «Ледяной клад» и повесть «Журавли летят на юг».Борьба за спасение леса, замороженного в реке, — фон, на котором раскрываются судьбы и характеры человеческие, светлые и трагические, устремленные к возвышенным целям и блуждающие в тупиках. ЛЕДЯНОЙ КЛАД — это и душа человеческая, подчас скованная внутренним холодом. И надо бережно оттаять ее.Глубокая осень. ЖУРАВЛИ УЛЕТАЮТ НА ЮГ. На могучей сибирской реке Енисее бушуют свирепые штормы. До ледостава остаются считанные дни.
Повесть «Алые погоны» написана преподавателем Новочеркасского Суворовского военного училища. В ней рассказывается о первых годах работы училища, о судьбах его воспитанников, о формировании характера и воспитании мужественных молодых воинов.Повесть в дальнейшем была переработана в роман-трилогию: «Начало пути», «Зрелость», «Дружба продолжается».В 1954 г. по книге был поставлен фильм «Честь товарища», в 1980 г. вышел 3-серийный телефильм «Алые погоны».Повесть была написана в 1948–1954 г.г. Здесь представлена ранняя версия второй книги повести, вышедшая в 1950 году в Ростовском книжном издательстве.