Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл - [55]

— Никогда, — продолжал он, — никогда не будет предан забвению тот факт, что эту юную даму, словно какую-то преступницу, какую-то бродягу, вытащили из дома и бросили в тюрьму. Я утверждаю, что такой шаг был бы оправдан лишь по результатам серьезнейшего изучения всех обстоятельств дела и лишь при наличии бесспорных улик, а не просто какой-то несчастной ночной рубашки, бог весть куда задевавшейся, хотя инспектору Уичеру было известно, что она находится в доме, а суперинтендант Фоли и врач исследовали ее наряду с содержимым комода Констанс на следующий день после убийства.

Таким образом, Эдлин подчеркивал тот факт, что в нижнем белье девушки рылись посторонние. Намеренно или нет, но он искажал версию Уичера относительно того, как подменили ночную рубашку. Если на ней не было никаких следов, спрашивал он, какой смысл ее укрывать? С его точки зрения, «тем, кто узнал о ее пропаже в первый же день, все было ясно, и нет никаких сомнений в том, что эта вещица просто отцепилась от бельевой веревки и куда-то девалась».

Я утверждаю, что уже самого того факта, что эту юную даму грубо вытащили из ее собственного дома, да еще в тот момент, когда сердце ее и без того разрывалось от боли и сострадания к дорогому брату, самого этого факта достаточно для того, чтобы вызвать к ней сочувствие со стороны любого жителя этого графства и, более того, всех тех непредвзято мыслящих граждан этой страны, кто слышал — а слышали практически все — об этом страшном преступлении.

При этих словах Сэмюел и Констанс Кент разрыдались. Эдлин же продолжал:

То, что было сделано, действительно грозит ей гибелью — вы не оставляете этой девушке никакой надежды… А где улики? Единственное основание для ее ареста — мне, как гражданину страны, где торжествуют принципы свободы и справедливости, стыдно говорить об этом — подозрения мистера Уичера, человека, сосредоточившегося исключительно на поисках убийцы и рассчитывающего получить за его поимку награду… Я не хочу бросать на него тень, но, по-моему, в данном случае профессиональное рвение подтолкнуло его в поисках мотива преступления на совершенно беспрецедентный в юриспруденции путь. Я вынужден говорить о бессердечии и душевной черствости: я говорю о компрометации; хотя я мог бы сказать «позор», но не хотел бы употреблять слишком сильных слов. Во всяком случае, вызвав для дачи свидетельских показаний двух запуганных им школьниц, мистер Уичер самым откровенным образом скомпрометировал себя. Так пусть же ответственность за такие деяния ляжет на тех, кто привел сюда этих, по сути, детей, пусть им будет стыдно!.. Мне представляется, что мистер Уичер позволил завлечь себя на путь, уведший его далеко от существа дела. Растерянный и раздраженный тем, что не удалось найти никаких нитей, ведущих к раскрытию преступления, он ухватился за нечто вовсе не являющееся такой нитью.

Если говорить об обвинении, выдвигаемом сейчас против мисс Констанс Кент, заключил адвокат, об обвинении, грозящем сломать всю жизнь этой девушки, то, учитывая открывшиеся в ходе настоящего заседания факты, вынужден заявить, что с большей предвзятостью и несправедливостью я не только не сталкивался, но даже не слышал ни о чем подобном.

Речь Эдлина не раз прерывалась аплодисментами публики. Завершил он ее около семи вечера. Суд удалился на совещание, и, вернувшись в зал заседаний, Ладлоу объявил, что Констанс освобождается из-под стражи под залог в двести фунтов как гарантию того, что в случае необходимости она вновь предстанет перед судом.

Констанс в сопровождении Уильяма Данна покинула Темперенс-Холл. Толпа расступилась, освобождая ей путь.

Дома, как сообщает «Вестерн дейли пресс», Констанс «попала в объятия своих сестер и родителей. Они плакали, целовали, обнимали ее, и продолжалось это довольно долгое время. Но в конце концов чувства улеглись, и с тех пор юная дама бродит по дому как тень, погруженная в печальную задумчивость». Она вновь замкнулась в молчании.

С любой точки зрения позиции у детектива Уичера были слабые. Его неудача была предопределена рядом вполне конкретных обстоятельств. Он слишком поздно оказался на месте преступления; ему чинили всяческие препятствия местные сыщики — люди малокомпетентные и предвзятые; его торопили с арестом подозреваемой, и у него был слабый союзник в суде. Уичер в одном из отчетов Мейну подчеркивал, что «тут не нашлось ни одного настоящего профессионала, способного представить позицию обвинения». В обычных обстоятельствах такого специалиста должен был бы найти сам Сэмюел Кент — ведь речь шла об убийстве его сына, — но коль скоро обвиняется его же родная дочь, трудно предположить, что он будет способствовать ее осуждению. Уичер считал, что опытный юрист сумел бы более убедительно изложить версию, основывающуюся на пропавшей ночной рубашке, да и убедить Эмму Моуди повторить то, что она говорила Уичеру об отношении Констанс к младшему брату. Это были два ключевых момента. Судьям даже не пришлось бы выносить вердикт о виновности Констанс, если бы они подтвердили то, что имеющихся доказательств достаточно для ее привлечения к суду.