Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл - [43]

Сразу после отъезда Констанс и Уичера судьи послали во Фрум за крестным Сэвила — доктором Мэллемом, и «женщиной, ранее жившей в доме у Кентов». Наверное, это была прежняя няня мальчика, Эмма Спаркс. Скорее всего Уичер зачитывал их показания судьям, но тем самим захотелось выслушать свидетелей.

Суд распорядился еще раз осмотреть дом на Роуд-Хилл на предмет обнаружения ночной рубашки. Сэмюел Кент впустил полицейских, и всю вторую половину дня они обшаривали здание фут за футом. Как писала «Фрум таймс», «все в доме перевернули и перетряхнули, от подпола до чердака».

По всей вероятности, Уичер рассчитывал на то, что потрясенная арестом Констанс во всем признается. Это был один из его любимых приемов: чем меньше доказательств, тем увереннее должно звучать обвинение. Эта тактика сработала в ходе первого из проведенных им (и официально зарегистрированных) арестов — горничной в Холборнском борделе, — а также при задержании конокрада в захудалом сельском пабе (об этом случае он рассказывал Диккенсу).

«Запираться нет смысла, — заявил Уичер незнакомому мужчине, попавшему под его подозрение. — Я вас знаю. Я полицейский из Лондона. Вы арестованы за кражу». А двух собутыльников этого проходимца Уичер попросту выпроводил из паба, сделав вид, что тут проводится настоящая полицейская операция: «Думайте что хотите, но я тут не один. Так что идите-ка отсюда подобру-поздорову и подумайте о себе. Право, так будет лучше, ибо и вас обоих я хорошо знаю». Конокрад и его приятели заговорили. Констанс — нет. Теперь в распоряжении Уичера была неделя, чтобы отыскать доказательства, позволившие бы передать дело в суд.

Из Троубриджа Уичер послал за пять шиллингов телеграмму по адресу круглосуточно работающего телеграфа на Стрэнде, неподалеку от Скотленд-Ярда. В ней он просил сэра Ричарда Мейна прислать помощника. «Сегодня, получив ордер на арест, я задержал Констанс Кент, — говорилось в телеграмме. — Неделю она будет находиться в камере предварительного заключения. Судьи передали дело целиком в мои руки. Надо искать доказательства. Это дело нелегкое, нужна помощь. Прошу прислать сержанта Уильямсона или Тэннера». Оба были самыми надежными напарниками Уичера. Получив в тот же день телеграмму, Мейн поставил на обороте свою резолюцию: «Немедленно командировать Уильямсона или Тэннера».

Детектив-сержант Уильямсон был срочно вызван по домашнему адресу Мейна, на Честер-сквер, Белгрейвия. Комиссар велел ему сразу же отправляться в путь. Уильямсон взял кеб и сказал, чтобы его отвезли на Стрэнд, откуда направил в Троубридж телеграмму, уведомляя Уичера, что выезжает.

Фредерик Адольфус Уильямсон — Долли — был протеже Уичера. Они часто работали на пару; в последний раз — при поимке Эмили Лоренс и Джеймса Пирса — знаменитых грабителей, специализировавшихся на драгоценностях. Умный и энергичный Долли изучал в свободное от работы время французский язык. На округлом, с мягкими чертами лице выделялись добрые глаза. Отец сержанта, служивший суперинтендантом полиции, основал первую на полицейском участке библиотеку.[60] Вместе с еще шестнадцатью холостыми полицейскими Долли жил в здании Большого Скотленд-Ярда на Пэлас-плейс, 1.[61] Один из его сослуживцев и соседей, Тим Кавано, впоследствии рассказывал, как Долли привязался к прижившемуся в доме коту. У этого кота, по кличке Томас, была, по словам рассказчика, привычка «задирать и поедать других котов в округе», так что люди, жившие в соседних домах, взбунтовались и потребовали избавить их от этой напасти. «К великому сожалению, нам пришлось привязать к шее бедняги камень и бросить в реку. Для Долли это был настоящий удар. Он очень привязался к Томми и — теперь уж можно раскрыть эту тайну — сам готовил „бойца“ к ночным подвигам. Не раз и не два Томми приносил в зубах отличный кусок оленины, зайца или крольчатину».[62] В этом повествовании Уильямсон предстает как человек одновременно безжалостный и сентиментальный, способный натаскивать кота на убийство, а затем оплакивать его гибель. Со временем Уильямсон встал во главе службы детективов.

Уичер мог только гадать, поверит ли публика, что девушка-подросток способна на такое ужасное и хорошо продуманное убийство, что было совершено в доме на Роуд-Хилл. Но по собственному опыту общения с обитателями лондонских трущоб и притонов он знал, что дети, бывает, не останавливаются перед самыми темными делишками. Так, 10 октября 1837 года, когда Уичер только начинал службу в полиции, неподалеку от одного из таких притонов, в Холборне, задержали восьмилетнюю девочку. Горько рыдая, она стояла посреди улицы и говорила прохожим, что потеряла два пенса и теперь боится возвращаться домой. Набив карманы полупенсовиками, она двинулась дальше, чтобы повторить тот же трюк в других кварталах. Констебль участка Е трижды наблюдал за ее проделками, перед тем как наконец арестовать. В суде девочка снова повторяла, что боится родителей. Трудно сказать, была ли это правда или просто уловка. «Девочка, плача, твердила, — пишет „Таймс“, — что отец с матерью посылают ее продавать расчески и, если она к вечеру не принесет домой два-три пенса, жестоко избивают, приговаривая, что, если торговля не идет, она должна добывать деньги другим способом».