Подозрение - [2]

Впрочем, Олег Игоревич Кононов и был по своей сути мужлан. Любой из рядом стоящих олицетворял для бывшего военного лишь бойца. Хотя нет, бывших военных не бывает. Оставив службу, Олег Игоревич сохранил не только военную выправку, но и командирские замашки. От подчиненных требовал железную дисциплину и сурово карал за проступки. Он вел бой за прибыль, за место на рынке. Неисполнение приказа считал дезертирством и долго не церемонился — увольнял. Его улыбку, как крайнюю вольность, видели лишь избранные — те, кто входил в близкий круг допущенных до сердца. Только в их компании он мог расслабиться и на время стать просто мужчиной шестидесяти лет.

Соня достала из косметички влажную салфетку и привела лицо в порядок. Нина все еще ждала ответа. Она легла пышной грудью на стол и с нескрываемым любопытством разглядывала Соню.

Нина обожает сплетни и если сказать ей правду, через десять минут новость станет известна даже мышам в подвале. Соня это знала, но решила все рассказать. Слишком тяжело переживать предательство в одиночку.

— Нет, Нина, шеф не причем. Просто, я снова одна. Я…

Нина не дослушала.

— Сонечка, не переживай, — затараторила она. — Подумаешь, ушел! Видали мы таких! Кобели они все, и дураки. Счастья своего не замечают. А что случилось?

Нина принялась гладить Сонину руку, а Соня смотрела на ее толстые пальцы, унизанные массивными золотыми кольцами, и думала: «Интересно, она на самом деле переживает за меня или сейчас побежит рассказывать обо мне гадости?».

Не исключая последнего, Соня решила уточнить:

— Не он ушел — я ушла. Застала его с девицей. Перевернула ей на голову кастрюлю с гуляшем и ушла, — сказала Соня, а про себя подумала: «Вот теперь информация будет полной».

Не веря свалившемуся на нее счастью узнать эту потрясающую новость первой, Нина аж поперхнулась.

— Да ты что?! — выдохнула она, когда откашлялась. — Сонечка, ты молодец! Умница! Можно я девчонкам расскажу о твоем подвиге?

— Подвиге? — Соня усмехнулась. — Расскажи.

— Подвиге, подвиге! Мы тебе медаль нарисуем, обещаю!

Нина проворно подскочила и, колыхнув объемным телом, выбежала из кабинета.

Дверь за собой Нина не закрыла. Впрочем, как всегда. Соня бросила тоскливый взгляд на договор, но работать желания не было, и она принялась наблюдать за директором. Благодаря расположению кабинетов, делать это было совсем не трудно.

Планировка здания была такова: с улицы посетители попадали в торговый зал магазина, принадлежащего фирме. Слева и справа от торгового зала, симметрично друг другу, отходили два коридора. Правый вел к кабинетам менеджеров и сетевого администратора. Там же находились складские помещения, туалеты и черный ход. Пройдя по левому коридору, можно было попасть в бухгалтерию, к экономисту и, наконец, в приемную.

Приемную перегораживал широкий стол секретаря с высокой стойкой перед ним. Если посетитель стоял перед стойкой, то справа от себя он видел дверь, ведущую в кабинет Сони, а слева — в кабинет директора. Двери располагались точно напротив друг друга, и ели обе были открыты, то сидя за столом в одном кабинете, можно было видеть почти все, что происходит в другом.

Соня минут пять наблюдала за Олегом Игоревичем. Он читал какие-то бумаги и периодически морщился. Язва давала о себе знать. Соня отметила, что за пару последних месяцев Олег Игоревич сильно осунулся, постарел. Может, прогрессировала болезнь, может, одолевали личные проблемы, но выглядеть он стал неважно. Вокруг рта, глаз пролегли глубокие морщины. Кононов и раньше не мог похвастаться здоровым цветом кожи, но теперь она приобрела болезненный землисто-серый оттенок.

Олег Игоревич отложил бумаги, поднял телефонную трубку.

— Зайди, — приказал он кому-то.

Минут через пять в приемную вошел Николай Торопов — сетевой администратор. Сутулый застенчивый парень лет двадцати пяти. Его, как говорила Нина, «всегда давно не стриженные» рыжие волосы залихватски торчали в разные стороны, совершенно не соответствуя робкому нраву хозяина. Николай старался передвигаться по офису мелкими перебежками, прижимаясь к стенам и прячась от назойливых глаз. Любой знак внимания, особенно со стороны женщин, отражался пунцовым румянцем на веснушчатых щеках.

«Хороший парень, но так до старости в девках и просидит, — подумала Соня и улыбнулась. — Нет, не просто в девках, а в виртуальных».

За неимением более приятного занятия в реальном мире, Николай просиживал на рабочем месте до глубокой ночи, гуляя по всемирной паутине. Сторожа жаловались директору, что не могли выгнать Торопова из офиса даже после полуночи.

Торопов встал перед директором навытяжку.

— Я не верю! Этого не может быть, ты ошибся! — гаркнул Олег Игоревич.

От грозного окрика Торопов пошатнулся, но не отступил.

Соня с удивлением посмотрела на шефа. Олег Игоревич любил порядок и дисциплину, был строг, но при этом никогда не повышал голос. Максимум, как он мог выразить свое недовольство — это добавить в интонацию с полкилограмма льда. Но чтобы кричать… за восемь лет работы в фирме, Соня не слышала подобного ни разу.

Торопов что-то бормотал. Соня не могла разобрать слов. Она наблюдала за выражением лица Кононова. Он морщился, будто от сильной боли, тер пальцами виски.