Подопытная - [60]

Не знаю, сколько раз повторился кошмар. Когда я наконец по-настоящему проснулась, то уже так натерпелась, что в убеждении, будто все еще сплю и вижу сон, и пытаясь избежать следующей серии, практически ползком выбралась в гостиную. И уже там, у дивана, совершенно расклеилась.

Кончилось тем, что я полчаса проплакала в душе. Я проспала не больше двух часов, чувствовала себя ужасно, больной и измученной, и даже под страхом смерти не желала ложиться обратно в свою кровать.

Все, с кем можно поговорить, или спали, или ушли на дежурство. Даже Тени нигде поблизости не было, и в конце концов я связалось с истой Чеми — серым костюмом, к которой отводила меня Зи в прошлый раз из-за сильных кошмаров. Доктор с радостью обмотала всю меня датчиками и уложила спать в медблоке. Меня ее исследования не волновали — я просто не в силах была вернуться в спальню и надеялась, что наблюдение окажет такой же эффект, как тогда, и я нормально посплю.

Если бы! Единственное, что изменилось, так это обстановка: мне снилось, что я лежу в медпункте и еще не сплю, появляется гигант и съедает заодно со мной и серые костюмы. Кошмар успел повториться, наверное, раз шесть, когда в начале очередного цикла в кабинет вошел Рууэл, посмотрел на меня строго и велел:

— Прекрати.

Над ним заскрежетало, зашумело, но он, хоть и взглянул наверх, просто сказал:

— Ты сама это делаешь. Проснись.

Я уставилась на него и обнаружила, что держусь за его руку. Сжимаю ее так сильно, что костяшки побелели. А потом открыла глаза, и оказалось, что так оно и есть.

— Умница.

Я посмотрела на потолок, и хотя ничего там не шумело, была уверена, что все вот-вот начнется снова, и, отними Рууэл руку, наверняка ударилась бы в истерику. А так я просто лежала и тряслась, и совершенно не понимала, что мне говорит иста Чеми. В конце концов она вышла и вернулась с каким-то питьем настолько отвратного вкуса, что я слегка пришла в себя.

— Правда надеюсь, что это бодрящее, — сказала я, как только перестала давиться этой гадостью.

— Укрепляющее, — ответила доктор.

Судя по тону, ей оно тоже не помешало бы. И она, и еще два техника рядом выглядели бледными и мрачными.

Я подняла глаза на Рууэла — по-прежнему совершенно не желая выпускать его руку — и он сказал:

— Посмотри.

И передал мне запись, сделанную не человеком, а видеокамерой одного из сканеров. Я лежала на кушетке с закрытыми глазами и глубоко дышала. Иста Чеми и один из техников стояли рядом и, вероятно, переговаривались по интерфейсу, чтобы меня не беспокоить. Я начала ворочаться, но они оба в недоумении посмотрели наверх, пытаясь понять, откуда доносится скрежетание. Потом иста Чеми пошатнулась и упала, схватившись за бок, а второй серый костюм закрыл лицо руками и согнулся пополам. Я сильно задергалась, и на моей коже везде, где она не была прикрыта шортами и майкой — моей формой для наблюдения — появились ярко-красные пятна. А потом я затихла, часто дыша, и пятна начали бледнеть.

Серые костюмы, удивленные и испуганные, вышли из комнаты, и я опять просто лежала там — без сомнения, пока кошмар не начался снова, но дальше смотреть я не стала.

— Простите, на такое вы не подписывались.

Иста Чеми несколько натянуто улыбнулась:

— Мы думаем, это какой-то вид управления Эной. Ты пытаешься превратить свой сон в реальность.

— «Пытаюсь» — неправильное слово, — пробормотала я.

— Это может иметь отношение к той способности, которая привела тебя в околопространство твоего мира, — объяснил Рууэл. — Хотя, похоже, действительно создать гиганта тебе не под силу. После того, как Аннан приводила тебя на тесты, таких снов больше не было?

— Нет.

— И сразу после недавней битвы тоже? — спросила иста Чеми.

— Не было. — Старательно не глядя на Рууэла, но и не ослабляя хватки на успокоительной ладони, я добавила: — Думаю, это началось после того, как я пошла домой. К Земле. Видела очень сильный сон, еще пока была у медиков, но помню, что была больше сердита, чем напугана…

Рууэл перебил:

— О чем был сон?

— Со мной делали всякие медицинские вещи, которых я совсем не хотела, — как можно более нейтральным тоном произнесла я. — А потом сны после Колонны — не о крузатче самом по себе, но совсем плохие, как пытаюсь спрятаться под чем-то снова и снова. Следующие по-настоящему ясные сны были после назначения на Муину — но не кошмары. В основном будто я сплю на «Литаре», мирные сны, но очень реальные. Где-то неделю каждую ночь.

Я почувствовала, как запылало лицо, и не сомневалась, что Рууэлу очевидно — про «мирные сны» я недоговариваю, но ничто бы не заставило меня их описать.

— После этого были ужасные горячечные сны о том, как меня преследуют, как я жду спасения — после Каласы, и еще потом, когда моя история стала развлечением. Но сегодня хуже всего. Не могла проснуться.

Я еще сильнее сжала руку Рууэла, а потом наконец заставила себя ее выпустить.

Перчатки на нем были цельные, но не знаю, защищали ли они его полностью от того дикого, зубодробительного ужаса, что я наверняка излучала. Он так и не сделал ни малейшей попытки отстраниться, за что я была ему унизительно признательна. И все равно не удержалась, посмотрела на потолок на всякий случай, а потом сказала настолько спокойно, насколько смогла: