Подобно огромному неподвижному камню - [6]

Курс переподготовки завершился в мае, и перед возвращением в Селисберг я провел пару дней в Туне. Я ходил на прогулки загород, ощущая, как меня охватывает невероятное чувство любви, блаженства и красоты. Казалось, что воздух, как и небо, вибрирует, земля и деревья дышат невыразимым ПРИСУТСТВИЕМ — которое я называл Богом. Мое сердце раскрылось, все барьеры растворились, и я объял собой все мироздание. Я был частью вселенной, а вселенная — частью меня. Хотя это переживание продолжалось в течение нескольких недель, оно сохранялось не постоянно или с той же интенсивностью. Я был настолько переполнен переживаемыми мной любовью и красотой, что перестал разговаривать более чем на месяц. Это была спонтанная Мауна. Когда мне нужно было что-нибудь сообщить другим, я писал короткие предложения на клочках бумаги. В остальном я жил как обычно. Я вернулся в центр ТМ, где продолжал добросовестно выполнять свою работу. Но все это было лишь внешним, ибо внутри я переживал глубокое осознание божественного присутствия, его красоту и блаженство. Из-за своего молчания я был изгнан из центра. Но это уже отдельная история.

По возвращении домой, во время пребывания в своей комнате или загородных прогулок, я начал ощущать, что интенсивность этого ощущения ПРИСУТСТВИЯ усилилась. Затем со временем, постепенно, оно исчезло. Я пытался удержать его, но оно ускользало сквозь мои пальцы. А затем начали возвращаться и мои старые проблемы с заиканием и замешательством по поводу моей сексуальной ориентации. Я по-прежнему не знал, что мне делать с моей жизнью, какой профессией заняться. Я боялся ошибиться и принять неверное решение. Я снова был в отчаянии.

Пытаясь отыскать решение своих проблем, я отправился в Индию, в институт йоги, где преподавал мой бывший учитель йоги. Я побывал там дважды — в 1978 и 1979 годах. Останавливался я в самом институте, в Бомбее. В то время я не знал ни о Нисаргадатте, ни о Вас, Гуруджи!

В конечном итоге я понял, что йога ведет меня не в том направлении, что мне нужно, и стал прилагать еще больше усилий для совершенствования контроля над самим собой, своим телом, умом и чувствами, в том числе автономной нервной системой. Таким образом я еще больше усилил свою бесконечную борьбу, что привело лишь к усугублению противоречий, страдания и боли.

И я оставил занятия аштанга йогой, осознав, что более всего я нуждаюсь в Боге, в Истине. Я прекратил борьбу со своим заиканием, и — вот так штука — оно ослабло само по себе. Больше это не было для меня проблемой, вопросом жизни и смерти, как раньше. Моя борьба с заиканием, длившаяся всю жизнь, оказалось абсурдом. В течение двенадцати лет, понукаемый окружающими, я изо всех сил пытался преодолеть этот речевой дефект, и более чем девять лет я боролся самостоятельно. Впрочем, это все просто не могло произойти как-либо иначе, поскольку, без усилий, направленных на борьбу с заиканием, я бы никогда не пришел к йоге, к восточной философии и пониманию духовного поиска.

И именно тогда, с потерей ощущения ПРИСУТСТВИЯ, начался истинный поиск Марка. То, что произошло на ранней стадии моего пути, должно было повториться в этом поиске Бога, Истины. Потребовалось еще девять лет, прежде чем поиск был окончательно отброшен. Этот второй этап оказался еще более болезненным и беспокойным, чем первый. Если бы я знал, что меня ждет, я бы никогда не ступил на этот путь — меня бы охватил страх и я бы отказался. Но как только я оказался на пути, я просто не мог уже сойти с него, хотя такое желание возникало у меня множество раз. Иногда я поддавался соблазну, вызываемому красотой пути, а иногда двигаться вперед меня побуждали обстоятельства.

* * *

Тун, 12.1.1994 г.

Дорогой Гуруджи! В субботу, 1-го января, я получил от Фрэнка бандероль с письмом и рукописью книги «Сознание пишет». Я с нетерпением жду, когда начну читать ее.

…Еще до того, как я открыл бандероль, я испытал необычайно сильное ощущение наполняющей меня ЛЮБВИ и невыразимого ПРИСУТСТВИЯ. Я был буквально переполнен чувствами.

Меня очень тронули тепло и забота, выраженные в письме Фрэнка. И вдруг я почувствовал, что начал разговаривать сам с собой, то есть, с Вами, Гуруджи, и с Фрэнком. Мое сердце неслышным голосом обращалось к ТОМУ. Слова изливались абсолютно спонтанно, но я не помню, что конкретно я говорил. Это продолжалось какое-то время, а затем я отправился на прогулку.

Вечером мы с матерью смотрели телевизор, а в полночь я снова отправился на прогулку. И снова мое сердце обращалось к Фрэнку, к Вам, Гуруджи, к ТОМУ, к Себе. И все это время сохранялось ощущение ПРИСУТСТВИЯ и ЛЮБВИ. Оно находится все время со мной с того самого момента, как я получил бандероль от Фрэнка. Когда я проснулся на следующее утро, оно по-прежнему было здесь.

Второго января я написал Фрэнку письмо, а днем отправился на прогулку в лес. И снова я разговаривал сам с собой — конечно, не вслух (хотя, если бы это было даже и так, мне было бы безразлично!). Этот разговор отличался особой энергичностью — я слышал, что говорю вещи, какие раньше никогда не осмеливался произносить, некоторые из них были почти святотатством.