Поднятые на белой кошме. Ханы казахских степей - [5]
Как передают достойные доверия повествования, пишет Рашид ад-Дин, у Джучи-хана (ум. в 1227 г.) „было около сорока сыновей и от них народилось несчетное количество внуков, но из-за дальности расстояния (Ирана от Улуса Джучи) и из-за того, что не нашлось ни одного знающего человека, все их потомки не выявлены и не установлены в точности“. После этих слов в „Сборнике летописей“ (т. 2, с. 65 и сл.) приводится „памятка“ о 13 сыновьях Джучи и их известных потомках. В „Муизз ал-аснаб“ (л. 186), генеалогическом сочинении, составленном при дворе Тимуридов в 1426 г., приведены имена 18 сыновей Джучи-хана. У Чагатая (ум. в 1242 г.) было восемь сыновей. Угедей (ум. в 1241 г.) имел семерых сыновей. У Тулуя (ум. в 1233 г.), четвертого сына Чингизхана от его старшей жены Борте, было десять сыновей. У пятого сына Чингизхана по имени Кулкан (ум. в 1237 г.), который родился от Кулан-хатун, дочери предводителя племени меркит, было четыре сына.
Таким образом, общее число всех наличных мужских потомков Чингизхана достигало к концу его жизни, т. е. к 1227 г., примерно сто человек — это его пятеро сыновей, не менее 40–45 взрослых внуков и много дюжин подрастающих правнуков. История Монгольской империи после смерти ее основателя сложилась однако так, что только первые четыре сына Чингизхана от его старшей жены Борте, его „Четыре кулука“, стали родоначальниками царевичей и государей чингизидских улусов, т. е. прародителями членов алтан уруга („золотого рода“). Из потомства братьев Чингизхана только потомки Хасара (Джочи-Касара) получили права царевичей: остальные вошли в состав аристократии [Рашид ад-Дин, т. 1, кн. 2, с. 51; Бартольд, т. 1, с. 451]. Известен случай, когда в 1336 г. на престол Табаристана (область вдоль южного побережья Каспийского моря) был возведен потомок Хасара, по имени Тога — Тимур [Муджамал-и-Фасихи, с. 62]. Однако в действительности даже в самой Монголии на потомков Хасара смотрели косо, «как бы не совсем признавая, порой, их равноправными настоящими тайджи (царевичами)» [Владимирцов, 1934, с. 146].
Словом, с позиции политического сознания той эпохи, настоящими членами алтан уруга были только Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй и их мужские потомки, рожденные как от законной жены, так и от наложницы или служанки. По мере естественного роста численности царевичей, дробления алтын уруга и распада Еке Монгол улуса образовалось несколько параллельных династий Чингизидов — династия Джучидов (правила в Золотой Орде), Чагатаидов (правила в Средней Азии и Восточном Туркестане), Хулагуидов (правила в Иране) и династия Юань (правила в Монголии и Китае).
В самой Монголии и в восточных областях Монгольской империи царевичей дома Чингизхана именовали кобегун, со времени монгольской династии Юань (1260–1368) — тайджи, словом, взятым из китайского языка [Владимирцов, 1934, с. 99, 104, 142, 144; Мункуев, 1975, с. 142–143, прим. 161].
В западных улусах Чингизидов для обозначения принцев крови употреблялись совсем иные слова и титулы. В сочинениях мусульманских авторов XIII — начала XIV вв. первые Чингизиды обычно именуются шахзаде, падишахзаде („царский сын“) или просто персидским словом песар (букв. „сын“), а для обозначения представителей династии Джучидов, Чагатаидов и Хулагуидов третьего-четвертого и последующих поколений употребляется уже тюркское слово о гул или оглан (букв. „сын“, „ребенок“), которое обычно ставится только после собственных имен принцев. С XIV века наиболее употребительным титулом каждого члена этих династий становится слово султан. Для нашей темы важно отметить, что в государствах Джучидов и Чагатайидов султаном называли и принцев крови, и принцесс; причем титул султан ставился как перед собственным именем его обладателя, так и после него.
Чингизиды составляли замкнутое высшее аристократическое сословие и своим юридическим положением резко выделялись среди остального населения страны, где они представляли правящую династию. Право быть провозглашенным ханом сохранялось только за членами „золотого рода“, для которых право на правление в силу установившейся его наследственности превратилось как бы в естественно присущий им атрибут. Только „золотой род“ давал инвеституру новому хану и принимал от него присягу. Только членам „золотого рода“ и немногим вельможам был открыт доступ к
