Поднять на смех! - [14]

Ох, без тебя так скучно петь метелям!

Но лучше с чистой совестью скучать,

Чем щеголять бессовестным весельем!

Опять снега дремучие встают

Сугробами в окне передо мною,

Поэты молодые пристают:

— Пойдем-ка с нами пить вино хмельное!

Сам удивляясь избранной судьбе,

«Нет!» говорю им с грустным выраженьем:

— Прошу вас, относитесь с уваженьем

К вину, мои родные, и к себе!..

БУНТ

Ты с утра не сказала ни слова!

Говори — что я сделал такого?

Обокрал я кого-то, убил

Или, хуже того, оскорбил?

О, за что я так строго наказан?!

Хватит, женщина, мучить беднягу,

Человека, который ни разу

Даже камня не бросил в дворнягу!

Извини, но сегодня мне кажется,

Что совсем не такой

Грешный я и плохой,

Как сегодня тебе это кажется.

У меня недостатков навалом!

Но тебе я всю правду открою:

Их ведь меньше, чем ты называла,

Вдвое меньше, а может, и втрое!

А теперь посмотри беспристрастно:

Ты не так, дорогая, прекрасна,

Как — сегодня и вечно! — мне кажется.

И совсем не такой

Грешный я и плохой,

Как сегодня тебе это кажется.

Так и знай — не со мною совсем,

А с другими, другими как раз

Ты воюешь сейчас! А меж тем

Невидимки есть в каждом из нас!

И они — не такие вредители,

И у них были тоже родители,

Мамы были у них дорогие —

Да, не хуже твоей и моей!

Стань, о женщина, сердцем добрей!

В каждом вечно таятся другие,

И для них мы ведь тоже — другие.

И они — не такие ужасные,

Не такие, как нам это кажется,

И ведь мы — не такие прекрасные,

Не такие, как нам это кажется.

Говори — что я сделал такого?

Если я совершил преступленье,

Пусть меня покарают сурово,

Пусть назначат за грех искупленье!

Где же судьи и где прокуроры?

Я согласен их сам привести, —

Лучше смертные их приговоры,

Чем твои молчаливые ссоры,

Эти взоры и эти укоры, —

Лучше мне головы не снести!

Я не скрытен, не злобен,

И я не способен

Мысли, страсти держать взаперти!

Нет, тебе я всю правду открою:

Ты — как я! Ты прекрасна порою

И, конечно, порою ужасна!..

А теперь посмотри беспристрастно:

Ты не так, дорогая, прекрасна,

Как — сегодня и вечно — мне кажется.

И совсем не такой

Грешный я и плохой,

Как сегодня тебе это кажется!

Перевод Юнны Мориц.

АГИШ ГИРФАНОВ

ИНСПЕКТОР — МНЕ ДРУГ

Встретил я как-то в субботу своего друга Фазыла из «Рыбнадзора». Обветренный, загорелый, он обозрел меня с макушки до пят, иронически покачал головой и заговорил:

— Такой толстый и такой бледный? Как это можно допускать в твои-то годы! Впрочем, есть верное средство стать молодцом…

— Лыжи? Я и так каждое воскресенье…

— Рыбалка — вот что может спасти тебя от ожирения, — перебил он меня. — Надо на весь день уйти в объятия матушки-природы. Идешь, например, на озеро, долбишь лунку. И тут рыба сама вешается тебе на блесну. Замор у нее сейчас.

Весьма соблазнительным показался мне совет друга, я и клюнул на эту «наживку». Не профан же советует, а знаток — инспектор «Рыбнадзора»! Он же разъяснил мне, что при заморе, то есть когда рыбе кислорода не хватает, она, теряя голову, устремляется в любую лунку. Указал даже место, где должен быть великолепнейший клев. Но и строго предупредил:

— Только никому ни слова!..

Я подумал: «Коли сам инспектор шепчет по секрету — значит, быть настоящей ухе». И стремглав бросился домой, чтобы с вечера приготовить все для завтрашней рыбалки.

Откуда ни возьмись — навстречу мне Галяу, мой друг по службе. Спрашивает:

— Куда бежишь?

— Секрет.

Может, не скажи я «секрет», прошел бы друг мимо. А так — пристал. Скажи ему, да и все. Надоели мне эти расспросы, я все и выложил. И, конечно, строго предупредил:

— Чтоб никому ни гугу! Молчок!

Ну, а как же быть с шурином? Нельзя же и его лишать такого воскресного удовольствия! Позвонил ему из автомата. Условились выехать вместе.

Весь вечер убил на сборы — готовился, словно на китовый промысел. А жена смеется:

— Лучше захвати побольше денег. Хоть на базаре купишь…

Всю ночь мне снились огромные рыбы, которые, пробивая лед, сами выпрыгивали мне под ноги, а я лишь складывал их в рюкзак.

Чуть свет мы с шурином были уже на озере. Ни одна рыбацкая нога еще не ступала на его белоснежную целину. Это радовало. А подо льдом нас ждали окуни, щуки, лещи, голавли, сорожки. Все будут нашими — никуда им не деться без кислорода!

Ломом принялись долбить лед. Продолбили с полметра, а воды все не видно. Сняли с себя пальто, сбросили пиджаки. Тем временем началось нашествие рыбаков на наше озеро. Кто с пешней, кто с ледорубом. Но мы, делая вид, что не замечаем их, усердно продолжали долбить дальше.

Наконец добрались до воды, размотали удочки. Но рыба почему-то не торопилась клевать. Тут еще шурин неудачно сострил.

— Что застыл? — усмехнулся он. — Вычерпывай рыбу!

— Погоди, — говорю, стараясь не замечать его издевки. — Сейчас.

Но рыбы, как назло, нет и нет.

— Не огорчайся, — успокаиваю шурина, а вернее, себя, — другим тоже не везет.

После долгого безуспешного ожидания клева решили попытать счастье на соседнем озере. Но и там не повезло. Рыбаков и лунок — на каждом шагу, а рыбы — ни одной.

Под вечер, злые и усталые, мы молча поплелись на станцию. Наши шутники тоже были хмуры и неразговорчивы.

А женины деньги пришлись очень кстати. На базаре «выудили» замечательных лещей и язей. Шурину моему уха очень понравилась. Была уже полночь, когда он, весело насвистывая рыбацкую песенку, бодро зашагал домой.