Подножье тьмы - [17]

– Вместе… – сказал он и искорка заметно потускнела.

– Мы сто лет не выходили из дома, – сказал он. – Вспомнить нечего.

И спросил:

– Знаешь кафе на Депутатской?…

– Там только вход – твоя месячная зарплата, – рассеянно ответила Сима…

– Нас пригласили… – почему-то ответ Симы неприятно поразил его. Он думал, ему придется объяснять, что это за кафе.

– Ты бывала там?

Сима неопределенно пожала плечами.

– Нас пригласил Роальд.

Сима кивнула.

Роальд ей не нравился. Они познакомились случайно. Однажды на улице Шурик и Сима в упор столкнулись с Роальдом. Сима и Роальд сразу и активно не понравились друг другу. Мне кажется, он считает меня шлюхой, сказала Сима Шурику. По-моему, она у тебя дура, сказал Роальд Шурику.

Шурик засмеялся.

Сима рассеянно кивнула:

– Я приду.

Шурик растерялся. Он уже решил, что Сима не пойдет с ним. Но она согласилась!

– Почему – приду? Пойдем вместе.

Она рассеянно покачала головой:

– Я приду позже. Мне надо переодеться.

– Одеться… – сказал Шурик.

Он сидел рядом. Ему нравилось на нее смотреть. Пальцем он незаметно сдвинул полу халата – так нога Симы смотрелась еще удивительней.

Она почувствовала прикосновение и улыбнулась. Все так же странно – опять не поворачивая к нему головы. Но он привык к ее странностям.

Он ждал – сейчас она притянет его к себе. Он загорелся. Это всегда случалось с ним сразу. Но Сима отчужденно покачала головой:

– Потом. Ладно? Я знаю это кафе. Меня туда водили друзья. Я приду, но немного позже. Мне надо переодеться.

Он кивнул.

– Твой Роальд, выпив, делается добрее? – рассеянно спросила она. – Он мне не понравился. Он напоминает мне статую. Каменный гость. От него несет холодом. Я видела его только раз, он показался мне ледяным. Он нехорошо думает обо мне. Я это чувствую. Так что я приду чуть позже, когда вы малость подобреете.

И спросила:

– Этот твой Роальд… У него есть подружка?

– Представления не имею.

– Ты же его друг.

Это прозвучало как утверждение и Шурик пожал плечами.

Он не знал, как ей объяснить. Роальду не нужны друзья, ему нужны люди, на которых можно полностью положиться. Например, оба Сашки – холодный Вельш и неторопливый Скоков. Где раньше работал Скоков – никто не знал, но все в общем догадывались. Роальда это устраивало. Как устраивала внешняя ординарность Вельша. На улице, в трамвае, в столовой Вельша если и замечали, то в самую последнюю очередь, когда заметить человека уже невозможно. Никто не обращал на Вельша внимания, неважно, сидел он в переполненном ресторане или на скамье в пустом парке. Это Роальда тоже устраивало. На Вельша и на Скокова Роальд мог положиться стопроцентно. Как, впрочем, и на Шурика. Как, впрочем, и на Колю Ежова, который не Абакумов.

Черт его знает, подумал про себя Шурик, в глазах Роальда я, может быть, менее всех надежен. Но он держит меня!

Шурик всегда тянулся к Роальду, как тянулся в армии к сержанту Инфантьеву, пообещавшему сделать из него человека. Роальд всегда был крупней Шурика – и по мыслям, и по поступкам. Он мог грубо оборвать Шурика, но вообще-то Шурик понимал: это не грубость, это характер. Тем более, Шурик в долгу не оставался и Роальд это терпел. Они могли поругаться. Шурик считал – это нормально. В то же время он мог поделиться с Роальдом чем-то глубоко личным – тоже нормально. Когда Роальд корил Шурика за уход Лерки, это тоже был характер. Он так и сказал Шурику: не ной, Лерка правильно сделала. Ты еще дурак. Ты еще трава. Ты еще не научился жить. А Лерка уже живет. Живет по-настоящему. Ты ей даже ребенка не сделал. Правильно, что она бросила тебя. Ей бы лучше вообще не встречать тебя. Ей бы лучше, если б тебя впрямь подстрелили.

И добавил грубо:

– …только я этого не допущу.

Такие дела.

– Что мы, собственно, делаем? – спросил Шурик.

– Взгляни направо, в самый угол… Только не суетись… Обернись как бы случайно, скучая…

Шурик небрежно оглянулся.

В самом углу, за столиком, уже сервированным, рассеянно освещенном зеленоватым бра, сидели две женщины в белом. Столик был накрыт на восемь персон, собственно, это были два столика – их сдвинули. Сквозь решетки, обвитые густым вьюнком, женщины смотрелись как ангелицы. Перехватив как бы случайный взгляд Шурика, ангелицы улыбнулись. Узколицые, темноглазые, длинноногие, они привыкли к подобным взглядам – все в этих женщинах было на месте, над ними густо стояло облако обаяния.

– Думаешь, я зря тратился на это кафе? – усмехнулся Роальд. – Здесь, как в кино, много чего можно увидеть. Но эта твоя…

– Сима, – терпеливо подсказал Шурик.

– Ну да, Сима. Где она?

– Придет, – терпеливо повторил Шурик.

Он не был уверен, но надеялся.

Симу он никогда не понимал, она гипнотизировала его, сбивала с толку. Или валялась на диване, или исчезала надолго. Понятно, в свой дом, в свой, свой, абсолютно нереальный для Шурика, далекий, не существующий, как, скажем, Париж, дом. Может, он где-то и существует… Как Париж… Может быть… Призрак, фантом, воздушное наваждение, киношный вариант жизни – какое тебе дело до того, что, собственно, там происходит – в Париже или в дому, в котором ты никогда не был?…

Он старался не думать о ее доме. Там муж, там сын, там свой диван, там свои книги. Там совсем другие привычки, совсем другие слова. Правда, на последнем Шурик не стал бы настаивать. Степень сексуального эгоизма Симы нестолько превышала допустимую, что она вполне могла шептать и мужу, и ему, Шурику, одни и те же слова…