Поднимаясь колёсами на гору Фудзи. Сборник рассказов - [4]

Прошел месяц или около того. Я снова проходил этим местом, и я был не один.

– Зачем мы пришли сюда? – спросила меня моя спутница.

– Леночка, – сказал я, – скажите мне, проходя мимо этого дерева, вы ничего такого не почувствовали? Я хочу сказать, что может быть, вам захотелось… Нет, я не любопытен. Если вам не совсем удобно говорить об этом, то скажите просто: да или нет, мне не нужно большего.

С тех пор прошло еще сколько-то времени. В жизни моей ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю кофе. Иногда мне случается не спеша выпить одну-другую чашку, сидя у окна. И каждый раз я вижу, как мимо идут люди. И одни из них останавливаются и плюют, другие плюют, не останавливаясь, а некоторые обходят дерево и плюют, повернувшись ко мне спиной. Теперь я знаю, почему они это делают. Всё рано или поздно становится известным. И так оно оказалось всё просто и не интересно, что и говорить об этом, кажется, нет смысла.

Поэтому я молчу.

Пиджак

non

-

grata

«Тебе не кажется, что мир как-то странно меняется вокруг нас?» – спросил я зашедшего ко мне приятеля, Никиту Шизоева, и, спросив, осознал вдруг, что вопрос этот напрашивался уже давно.

Кто смотрит телевизор, тому должно быть понятно. Кто смотрит, тот, конечно, мог видеть всех этих колдунов, экстрасенсов, телепатов, и как человек соединяется с космосом прямо на экране, да и просто необыкновенных в каком либо отдельном роде людей – была, например, женщина, у которой под кожей появлялись металлические шарики из неизвестного сплава, и другая, которая на расстоянии могла поражать людей электрическим разрядом. Что касается каких-либо случаев телекинеза или левитации, то это уже элементарно. Об одном таком и рассказал зашедший ко мне Шизоев.

Он где-то полгода тому назад поступил в группу духовного совершенствования. В последнее время у нас почему-то очень любят это слово: «духовный». В минувшую субботу они со своей группой выезжали на природу: дышать праной, медитировать и все такое. Они жгли там костер, и самые духовно продвинутые ходили босиком по углям. Шизоев, кстати, тоже этому научился. По его словам ходить было несложно. Главное, он говорил, это чтобы после прохождения не попасть ногой на мокрое, если, например, дождь прошел, или роса в траве. Тогда предотвращенный ожог сразу проявляется в полной степени. И вот, когда они жгли костер и ходили по углям, тогда как раз и произошел этот случай с левитацией. Один студент там так разошелся, что стал прыгать на самом горячем месте.

– Вот так, – Шизоев стал подпрыгивать передо мной. Он прыгал на негнущихся ногах, как-то зажавшись весь – в локти, в плечи, как-то съежившись, словно от холода. Он прыгал передо мной и требовал внимания. И говорил, что увидел:

– Мы все увидели вдруг, что Толик уже не касается ногами земли, мы ошизели все – и пошел, и пошел – на полметра в воздухе....

Он говорил, а я думал, не слишком ли много ненормальностей возникает вокруг нас в последнее время.

– Левитация, – сказал Шизоев, – мы все ей научимся, и это будет только начало.

Он, кажется, уверен был в этом. Мне тоже захотелось рассказать о чем-нибудь необычном, и я рассказал про свой случай в командировке, когда у меня в гостиничном номере исчезла бутылка вина, пиджак и сколько-то рублей денег. В милиции мне объяснили, что это проделки полтергейста, которые участились в последнее время.

– Участились, – подтвердил Никита.

– А ведь всего этого не было раньше, – поделился я своими опасениями. – Тебе не кажется, что мир как-то странно меняется вокруг нас? То ли произошло что-то в нем, то ли собирается произойти.

– А вино-то хорошее было? – спросил Никита.

– Наверное, плохое, – сказал я, – какой-то портвейн.

– Когда-то ты любил хорошие вина.

– А теперь, что дают, то и берем.

– И еще я замечаю, что у тебя в последнее время появилась такая некоторая тревожность в отношении чистоты продуктов: ну там нитраты, химикаты, радиация, – Никита улыбнулся, он явно клонил к чему-то. – Я клоню, – сказал он, – к тому, что подсознательно ты хотел, чтобы эта бутылка пропала, ты хотел освободиться от этого плохого, экологически нечистого продукта.

– Да, – согласился я, – накануне, помню, мы пили это вино, и меня тошнило потом.

– И от пиджака, я думаю, тоже хотел избавиться, – Никита пристально посмотрел мне в глаза, как следователь, ожидающий признания.

– Пиджак-то в чем виноват?

– Ты Фрейда читал? – спросил Никита.

– Представление имею, – сказал я.

– У нас на группе увлекаются психоанализом, – сказал Никита.

Значит, не только по углям ходят.

– Я понимаю, – сказал я, – если бы во сне увидел, что пиджак украли, или если бы вдруг забыл название вина…

– Кстати, именно и забыл.

– Что забыл, можно отнести к работе подсознания. Вытеснение нежелательного – так, кажется? Но это же психика, игра мозговых оболочек. А бутылка и пиджак, это вполне материальный случай, не зависящий от сознания и подсознания.

– Я говорил «психоанализ», но мы пошли дальше, – сказал Шизоев. – Наука пошла дальше, – поправился он. – И наряду с влиянием подсознания на нашу психическую деятельность – тут перечислим разные оговорки, ошибочки, случаи забывчивости, сны, галлюцинации, если они есть – мы признаем также его влияние на касающиеся нас случайные события материального мира. И без всякого полтергейста.