Подмосковная ночь - [2]

– Ваня! – донесся до него голос Твердовского.

– А? – Иван поспешно выпрямился.

– Вот что: командирую тебя в эту чертову усадьбу. Даже выдам тебе ордер на арест шутника, который там развлекается. Имя впишешь сам. Если там и впрямь какая-то контра окопалась и возмущает народ, – Твердовский нахмурился, – телеграфируй и требуй подкрепление. Все понял?

– Погодите, погодите, Николай Леонтьевич, – забормотал Опалин, – это же…А как же Михельсон?

– Что – Михельсон?

– Я его ловлю. Я…

– Не ты один его ловишь, – оборвал его Твердовский. – Михельсона мы и без тебя поймаем, а у тебя теперь другая задача. Ты едешь в усадьбу Дроздово, в которой, по словам местных товарищей, творится что-то неладное. Уверяют, что там шалит привидение, но так как ты политически грамотный советский гражданин, ты понимаешь, что никаких привидений не бывает…

Если бы какого-нибудь выдающегося философа попросили объяснить, каким образом политическая грамотность связана с отрицанием привидений, бедняга, наверное, вывихнул бы себе последние извилины, пытаясь нащупать связь между этими явлениями. Но Николай Леонтьевич не видел тут абсолютно никакого противоречия. Кроме того, от него не укрылось, что Опалин обижен из-за того, что его отстраняют от поимки Михельсона, и Твердовский решил подбодрить юного коллегу, не заботясь о том, насколько логично это выглядит.

– Николай Леонтьевич…

– Ваня, хватит. Кто-то должен туда поехать и во всем разобраться. Я решил, что это будешь ты. На месте осмотришься, разговоришь народ. Внешность у тебя располагающая, опасений не вызывает. Разрешаю тебе даже жаловаться, что тебя туда отправили, а ты ни сном, ни духом… А вообще – держись начеку и помни про Буракова. Много не пей. Ты меня понял?

Опалин позеленел. Мало того, что его выдергивали с интереснейшего дела, которое он считал своим, так еще и при товарищах наставляли, как какого-нибудь пацана. Не пей! Как будто он вообще склонен дружить с бутылкой…

– Коля, пошли с ним кого-нибудь, – проворчал Касьянов. – Ну куда ему одному туда соваться? Он же зеленый совсем.

– У нас нет свободных людей, – отрезал Твердовский и снова обратился к Опалину. – Материалы я тебе передам. От остальных дел ты освобождаешься до особого распоряжения. Выезжаешь… – он скользнул взглядом по бледному от бессонницы лицу юноши, – в общем, завтра чтобы был на месте. Усадьба не рядом с железной дорогой, так что пошли телеграмму, чтобы тебя встретили. Вопросы есть?

Опалин вздохнул.

– Где мне найти Буракова? – спросил он. – Я хочу с ним поговорить.

– Не получится, – хмуро ответил Твердовский. – У него белая горячка. Сорвался, ну и… допился, короче. Еще вопросы?

– Какие наши версии? – спросил Иван, машинально подражая тону отсутствующего Филимонова.

– Версии? Ты же слышал. Кто-то развлекается, изображая привидение и пугая местных жителей. Твоя задача – вычислить, кто это делает, и арестовать его в случае, если ты можешь доказать злой умысел.

– Он не сможет этого сделать, – не утерпев, вклинился Касьянов. – Уголовный кодекс…

– Ай, да хватит, – перебил его Твердовский с гримасой раздражения. – Кто бы этим ни занимался, он преследует какую-то цель. Какую? На что он рассчитывает? Вот в чем вопрос! И твоя задача – найти ответ. Ты все понял?

Опалин понимал, что его застали врасплох и повесили на него какое-то мутное дело, которым никто из коллег не желал заниматься. Подмосковная усадьба, какое-то привидение, запивший агент угрозыска… Все это выглядело как-то несерьезно, да что там несерьезно – попахивало карнавалом, скверной шуткой, чепухой. Пока его коллеги в Москве будут ловить Михельсона, кровавый след за которым тянулся через несколько губерний, Опалин будет выслеживать в глуши несуществующее привидение. От одной мысли об этом у него становилось кисло во рту.

– Ты все понял? – повторил Твердовский с расстановкой, и Иван понял, что от него ждут ответа.

– Все, Николай Леонтьевич, – выдавил он из себя.

Он не мог избавиться от мысли, что их настоящий начальник Филимонов никогда не стал бы подвергать его такому унижению. Юному сотруднику угрозыска казалось, что не может быть ничего нелепее дела, которое ему поручили. Однако последующие события доказали, что он заблуждался.

Глава 2 Огурцы и клубника

На следующий день одинокий пассажир сошел с поезда на станции, затерявшейся среди зеленых просторов Московской губернии. Паровоз зашипел, как гигантский самовар, пустил толстый клуб дыма и укатил, волоча за собой хвост из вагонов, а пассажир стал вертеть головой, высматривая встречающих. Платформа, единственным украшением которой являлась билетная будка с закрытым окошечком, была гола и пуста. Слева взгляд вновь прибывшего уперся в зеленеющий в отдалении лес, а справа возле станции приткнулся одинокий домик, за которым виднелись грядки огорода. Белая коза, привязанная снаружи к плетню, деловито объедала траву. Она повернула голову в сторону Опалина, сказала «Ме-е» голосом Лошака, шевельнула ушами, отгоняя мух, и продолжила свою трапезу. Кроме козы, поблизости не наблюдалось ни одного живого существа.

Опалин снял фуражку, вытер лоб рукавом и вернул головной убор на место. В следующее мгновение он инстинктивно почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Возле двери домика материализовался гражданин в форме с петлицами ГПУ, и, покосившись на них, Иван сообразил, что их обладатель, должно быть, отвечает за порядок на станции. У него были рыжие волосы, рыжие усы, рыжие глаза и рыжие веснушки – но ни один человек на свете не назвал бы его ярким или заметным. С виду он казался почти тщедушным и обыкновенным, как лист на дереве. Незнакомец тем временем смерил вновь прибывшего взглядом, считал зеленые петлицы на воротнике его гимнастерки и неспешно двинулся к нему.