Подмастерье. Порученец - [5]

Но у меня есть вопрос, которому нужен ответ прежде, чем я поддамся. Я хочу знать, когда закончится жар, когда закончатся и эта боль, и удовольствие. Я поворачиваю к ней лицо, готов спросить, а она инстинктивно притягивает меня к себе, готова слушать. Но я смотрю на нее, и вопрос застревает у меня в горле. Я не могу говорить — потому что меня сжигает яркий свет ее глаз, обугливает ужасная сила ее любви.

Беспредельная сила, неколебимая любовь.

* * *

Пока я стоял один, а мои новые наниматели меня оценивали, что-то от той силы и мягкости просочилось в меня и принесло утешение — даже после смерти. Но телесный паралич не отпускал меня, покуда тип посередине этого причудливого трио не сокрушил кошмарную тишину.

— Могло быть и хуже, — сказал он, облизывая губы. Он был крошечным, лысым, болезненным существом с ручками-палочками, ножками-палочками и головой, похожей на голыш, изрытый оспой. Одет в черные сапоги, черные носки, черные джинсы и черную футболку, украшенную белой эмблемой — весами. На его столе под дюжиной документов, сплошь помеченных «СРОЧНО», лежала черная матерчатая кепка.

Смерть ободряюще похлопал меня по спине.

— Если учесть, как он умер, хорошо еще, что он тут весь целиком.

— Как его звать? — Это произнес младший член компании — прыщавый подросток, одетый в модный розовый костюм и кожаный галстук в тон. Телосложением юноша походил на ощипанного цыпленка, голос писклявый и противный, как у детской игрушки. Из ответных стонов стало очевидно, что уважения к нему тут никакого, не говоря уже о любви.

— Сам посмотри.

Подросток скривился, но вернулся к работе. Утомившись, я снял с ближайшего стула пару бумажек, сел и устроился поудобнее. В конторе было жарко, и под пальто Смерти я начал потеть. Пот смешивался с размазанной по мне глиной и порождал резкий, но приятный кладбищенский дух. Я задумался, когда меня допустят к обещанным душу и одежде.

Смерть оглядел кабинет.

— Где Раздор?

Ответ поступил от единственного члена коллектива, пока не открывавшего рот.

— Занят.

— А.

— Сказал, что вернется в среду.

— Угу.

— К заседанию.

— Ясно.

Я уставился на последнего незнакомца. Он был облачен полностью в белое: джинсы, теннисные носки, кроссовки и футболка с маленькой короной, вышитой золотом на нагрудном кармане. Руки испещрены шрамами — геометрический кошмар грубых белых черт и опрятных розовых кружочков. Лицо его нервировало еще сильнее: мешанина нарывов и гнойников, фурункулов и угрей. Под кипами бумаг у него на столе погребены были кое-какие косметические принадлежности — основа для макияжа, пудра, гель от угрей. На стене у него над головой красовалась надпись в рамке: «ЧТОБЫ РАБОТАТЬ ЗДЕСЬ, НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО БЫТЬ ЧОКНУТЫМ, НО Я ДА».

— Чего уставились?

Он поймал меня врасплох.

— Я…

— Если вам кажется, что мое лицо поражает воображение, видели б синяк у меня на теле.

— Ой.

— Хотите глянуть?

— Нет, не очень. Не стоит.

— Мне нетрудно. Прямо тут. — Он показал на левую грудь, под короной.

— Видал я синяки.

— Такой — нет.

И правда. Он задрал футболку и явил мне громаднейший и самый пугающий ушиб из всех, какие мне доводилось видеть. Синяк простирался от тощей шеи до чахлого живота, от левой подмышки до правого соска — исполинский подсолнух замордованной кожи. Тело дышало, и синяк переливался цветами, холодный и яростный, как солнечное затмение: багровый и сине-черный в темной сердцевине, зеленый и желтый — ближе к краям.

— Экспериментирую с новым заболеванием. У него нет никаких очевидных симптомов, пока клиент не проснется однажды поутру и — БУМ! — Он шлепнул себя по груди и рассмеялся. — Обширное подкожное кровоизлияние, распухшие конечности, возможно, кое-какой внутренний ущерб — я пока не решил — и предельная боль. — Он вновь хохотнул. — У меня и другие замыслы имеются…

— Простите, — быстро перебил Смерть и обратился ко мне: — Мне следовало бы вас представить. Это Моровой Поветрий. — Он показал на ушибленного торговца хворями. — Мы зовем его Мор, для краткости. — Мор саркастически улыбнулся. — А это Дебош. — Смерть кивнул на прыщавого подростка, тот натужно выдал застенчивую улыбку и робко протянул руку для пожатия. — А это Глад.

— Предпочитаю Лад, — пошутил Глад, склонив лысую голову.

Никто не засмеялся.

— Ладно, — бодро подытожил Смерть. — Почта была?

— Как обычно, — отозвался Мор, вручая Смерти пачку конвертов. — Твое расписание на ближайшие три дня, по субботней договоренности. Оценка Шефа твоих отчетов за прошлую неделю — не очень-то, скажу я тебе. И точные наставления по сегодняшнему клиенту: довольно простой фокус на quadri furcus[3]… Даже ты не напортачишь…

Смерть одарил его ехидной улыбкой.

— Шахматы по почте?

— Семь партий.

— Великолепно! — Лицо его просияло, он смел бумаги со стола передо мной, и я увидел шахматную доску — черную с золотом. Смерть нетерпеливо вскрыл один конверт, прочитал содержимое и уставился на пустые клетки. На несколько секунд он полностью погрузился в мысли — воссоздавал сложные ходы у себя в голове, пальцами отслеживал пути незримых фигур. Наконец, словно озаренный решением задачи, на миг его смутившей, он медленно кивнул самому себе, отмахнулся от воображаемой битвы и тепло улыбнулся. Затем с видом деловитой сноровки кинул остаток почты на доску, извлек из нагрудного кармана рубашки мой договор и передал его Дебошу.