Подмастерье. Порученец - [165]
Как это часто бывает с притчами и текстами, касающимися каких-то исполинских вопросов, вроде смерти, «соль» их часто лежит на поверхности, а пронзительность зачастую намеренно подчеркивается. Как вы справляетесь — и как читатель, и как писатель — со «смыслами» скрытыми, не вполне скрытыми и явно орущими со страниц?
Когда читаю — как и пишу, — я скорее предпочитаю истории, воздействующие на множестве уровней. Если у книги смысл прост, а история увлекательна — как в научной фантастике у Джека Вэнса, — мне нравится катиться по тексту с ветерком. На противоположном краю шкалы — работы Кафки, они настолько плотны от метафор, аналогий и притч, что сюжет в них едва ль не случаен. Я же всегда ищу книги, способные и на то и на другое, глубокие, прекрасно написанные и полные эмоционального реализма. Для меня Конни Уиллис — идеальный пример писателя, который этого добивается.
Среди моих же работ есть неопубликованный роман «Макс» — и это у меня самое близкое к сочетанию множества слоев. Смысл этого романа достаточно явен (обычного героя-рассказчика втягивает в анархизм), там есть метафорическая ветвь сюжета (рассказчик создает у себя внутри персонажа, который от его лица совершает бунтовские поступки), а под обеими этими историями — меланхоличный сказ о бесплодии. Роман чуть было не опубликовали, но я отказался идти на компромисс с концовкой, и дело на этом кончилось. Ну, может, оказался слишком сложным, не знаю.
Каковы у вас маяки в литературном юморе, сарказме, иронии? Не могли бы кого-нибудь и что-нибудь назвать — и вкратце пояснить, почему в этом смысле эти авторы и книги так сильны?
Курт Воннегут (опять же) создавал кое-какие изумительно ироничные пассажи и прекрасно сочетал их с более сентиментальной прозой без выкрутасов, чтобы в итоге получались печальные, меланхоличные повествования; всем, кто не читал его, могу порекомендовать начинать с «Бойни № 5» и «Завтрака чемпионов». Помимо него, я не много встречал таких авторов, которые бы заставили меня вслух расхохотаться. Разумеется, произведения Джерома К. Джерома — исключение, для меня он самый смешной англоязычный писатель, — но в целом комическое вдохновение я черпаю из кино и телевидения: обычные британские источники, вроде «Монти Питонов» [Monty Python Flying Circus], «Придурков» [The Goon Show] и жестко ироничных комиков посовременней, вроде Стюарта Ли… Что же касается сарказма, я сам по натуре саркастичен, это мне дается легко.
Возникли ли у вас какие-то особые ощущения или мысли, когда вы думали о русском издании дилогии?
Я очень обрадовался — по двум причинам. Во-первых, любой перевод моих книг на новые языки — это лестно и вообще-то довольно редкое явление (до этой дилогии только «Званый ужин» переводили на французский, и «Подмастерье» на итальянский). А во-вторых, что гораздо важней, — я сейчас стану скучным и скажу, что обожаю русскую классику, поэтому стоять на полке где-то неподалеку от Толстого, Булгакова, Достоевского, Гоголя и Горького — это очень приятная мысль. К стыду своему, я плохо знаю более современные произведения русских писателей, главным образом — потому, что до Соединенного Королевства они почти не добираются. Открыт рекомендациям.
Каковы ваши чувства к миру «Подмастерья»/«Порученца» через пятнадцать лет после того, как книги впервые были опубликованы?
Я по-прежнему с ними внутренне связан, потому что во мне все еще живет тот зомби со всеми его человеческими слабостями. Я уже давно планирую написать третью и последнюю книгу в этом цикле: у меня есть для нее название, сюжет, персонажи, начало и конец, — но почему-то все никак. Быть может, причина в том, что, как только я ее напишу, тут-то и настанет конец моему зомби, и мне придется попрощаться с ним и этой частью самого себя; пока же книга остается ненаписанной, я могу его у себя внутри тетешкать и размышлять о его возможном будущем, и думать о том, как он справляется с тяготами современного мира. Мне нравится думать, что он все еще где-то живет, время от времени позволяется себе вступать в контакт с другими — и что он, быть может, даже счастлив.
Благодарности издателей перевода на русский язык
Издательства «Додо Пресс» и «Фантом Пресс» сердечно благодарят соиздателей из Москвы, Тель-Авива, Магадана, Варны, Риги, Владивостока, Санкт-Петербурга, Великого Новгорода, Перми, Тюмени, Абу-Даби, Реховота, Дзержинска, Киева, Минска, Лауаи, Этобико, Мюнхена, Гиватаима, Омска, Сургута, Воронежа, Харькова, Солнечногорска, Волгограда, Ванкувера, Холмска, Кишинева, Новосибирска, Душанбе, Могилева, Хабаровска, Дубая, Южно-Сахалинска, Берлина, Рязани, Беэр-Шевы, пос. Тульского, Братска, Чикаго, Калининграда, Балашихи, Самары, Лесного, Курска, дер. Степково, Батайска, Череповца, Новомосковска, Новороссийска, Ростова-на-Дону, Делфта, Ельца, Могилева, Барнаула, Шуи, Фукуоки, Ижевска, Актау, Зарайска, Кемерова, Жодино, Улан-Удэ, Тулы, Кельна, Набережных Челнов, Астрахани, Екатеринбурга, Полинга.
Пылкий благодарный привет Анастасии Котельниковой, Олегу Крючку, Сергею Штерну и Глебу Чугаеву за громадный вклад в это издание.
Можно не быть мертвым, чтобы здесь работать, но опыт смерти приветствуется. Соотношение историй, написанных живыми, и тех. что вышли из-под пера не-мертвых, составляет примерно 10 000 000:1. Однако у этой повести есть неоспоримое преимущество перед соперницами. Она правдива. Зомби впервые рассказывают всю правду о жизни после жизни и о работе в Агентстве Смерти.Комический роман современного английского писателя Гордона Хафтона «Подручный смерти» – впервые на русском языке.
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
Британский романист американо-еврейского происхождения Расселл Хобан – это отдельное явление в англоязычной литературе, магический сюрреалист, настоящий лондонец, родившийся в Пенсильвании, сын украинских евреев, участник Второй мировой. Сперва Хобан писал только для детей, но с 1973 года – как раз с романов «Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов» (1973) и «Кляйнцайт» (1974) – он начинает сочинять для взрослых, и это наше с вами громадное везение. «Додо Пресс» давно хотелось опубликовать два гораздо более плотных и могучих его романа – две притчи о бесстрашии и бессмертии, силе и слабости творцов, о персонально выстраданных смыслах, о том, что должны или не должны друг другу отцы и дети, «Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов» и «Кляйнцайт».