Подлодка «Комсомолец» - [2]

– Меня интересуют материалы, которые остались вне папки с делом о «Марии».

– Ага, значит, они все-таки растормошили ее? – Рыжов подумал. – Только знаете что, я ведь одинокий, выживший из ума старик. – Кашин не успел запротестовать. – Поэтому, вам придется не просто меня расспрашивать… Но и предложить кое-что в обмен.

– Что именно? – Кашина такой разговор удивил, он даже о чае забыл на минуту.

– Как это не покажется вам странным – дополнительные материалы. Нет, не по «Иператрице», а по… Взрыву американского линкора «Мэн». Помните такую аварию?

– Не понимаю, какое отношение имеет взрыв американца на рейде Гаваны за двадцать лет, если не ошибаюсь, до взрыва «Императрицы»?

– Ну, если мы сговоримся, вы все поймете.

Они допили чай, налили еще по чашке. На этот раз Рыжов даже не стал доливать молоко, просто сполоснул чашку над раковиной, чтобы старыми чаинками не портить новую порцию. Повернувшись, он заметил одобрительный взгляд Рыжова.

– Распробовали? Когда-нибудь, если удасться, я вам предложу казахского чаю, с маслом, травами и может быть, даже заваренного не на газе, а раскаленными камешками. Вы знаете, что они калят камешки на костре и бросают в чашку. Вкус от этого меняется… даже если вода несвежая.

– Зачем вам залезать в еще большую древность, Арсений Макарович?

– Я еще в Севастополе в 25-м просил материалы по «Мэну», но вот… Где-то решили, что это трудно, а жаль… Ленивое у нас тогда было начальство. Кажется, из того, чем мы в то время располагали по взрыву «Мэна», у нас были неплохие сходимости со взрывом «Императрицы». Понимаете, «Мэн» был первым из кораблей, которые погиб таким странным образом, и по которому существовали очень серьезные, надежные материалы, а «Императрица» была следующим… По-крайней мере, из линкоров. Я еще тогда подумал, что это не просто техногенная авария. В общем, хотелось бы посмотреть на материалы.

«Сходимостями» старые чекисты называли общие особенности, позволяющие выявить сходную причину любого явления, или почерк преступного действия, если преступление имело место. Кашин и забыл об этом термине, но теперь вот вспомнил, хотя слышал его давно и никогда сам не использовал – слишком это был заметный маркер, на такие обращают внимание.

– Вы знаете, или угадываете, что мы получили материалы по «Мэну» от кубинских товарищей в 1970-м? – спросил Кашин, решив не очень церемонится, раз Рыжов так вот прямо заявляет свои условия.

– Таких угадываний не бывает. Конечно, знаю. Я вообще после Чернобыля плотно занимаюсь техногенными катастрофами… Так дадите?

Кашин подумал. Материалы эти не были закрытыми, тем более, что какая-то степень допуска у Рыжова наверняка осталась. Из их группы не уходят просто так, как говорят кадровики, «в пустоту».

– Я вам пришлю Данилева, он неплохо ориентируется в диверсиях… Хотя от профиля нашего задания, если даже мы и договоримся, это далеко.

– Не скажите, пока все не прояснилось…

– Вот с надеждой на это прояснение я и попробую с вами… сотрудничать. Бог даст, удачно.

– Удачно. Все получится, как вы хотите, молодой человек.

Потом они просто пили чай. И сколько Кашин не пытался «разговорить» старика, у него ничего не вышло. Рыжов, как человек, умеющий и расспрашивать, и допрашивать, легко уклонялся от всех вопросов, словно его ничего больше не интересовало, кроме приближающихся праздников.

# 2. 29 мая. Москва.

Так уж получилось, что Кашин половину наступившего понедельника, как водится, отчитывался перед начальством. И вместо того, чтобы получить приказ поскорее оформить результаты предыдущего следствия, ему посоветовали «разбросать» бумажную работу на подчиненных, а самому продолжить дело о подлодке. Причем, со значением было сказано:

– Учти, «Комсомолец» закреплен за тобой.

Это значило, что занимать им предстояло лично. Поэтому, пообедав, Кашин перевалил работу по фиксации полученных материалов последнего дела на Дееву и вызвал к себе капитана Данилева, как у них в группе считалось, спеца по диверсиям и «съему» информации в особо сложных, в том числе, с явным криминальным оттенком, условиях. Капитан явился сразу, он не любил таких вызовов, но дисциплиной мог потягаться с лучшим курсантом.

– Товарищ подполковник…

– Ульян, – прервал его Кашин, переходя на менее официальный лад. – Ты ездил к Рыжову с нашими материалами?

– Как было приказано, через недельку после того, как вы к нему ездили, раздобыл папку с материалами по взрыву линкора «Мэн» и отправился к старику.

– И что? – не выдержал паузы Кашин.

– А ничего. Я из комнаты не отлучался, пил чай, а дедушка читал документы, иногда что-то бормотал. Выводов не сделал никаких.

– Так что же, мне опять к нему ехать?

– Что-то мне подсказывает, командир, – Данилев притворно вздохнул, показывая, что старше начальника более чем на двадцать лет, – придется вам к нему ездить еще не раз.

– Как он тебе?

– Хотел бы я выглядеть в его годы, как он. – Данилев помолчал. – И соображать, как он. И знать хотя бы половину того, что он помнит.

Кашин пожал плечами, кивнул с благодарностью, отпуская Данилева, и набрал номер телефона, который отыскал в перекидном календарике.