Подлинное пророчество - [30]

Самым разумным образом повели себя в этой ситуации, кто бы мог подумать, Крэбб и Гойл. Тут сказались их спокойный от природы нрав (стойкое нежелание делать что-либо) и железная дисциплина, которую Малфой привил своим личным дуболомам. Они какое-то время смотрели на разгорающийся скандал, и думали. Первым додумался Гойл:

— Слышь, Винс, чо делать-то будем?

Крэбб потратил какое-то время на поиск ответа, наконец высказался:

— А? Чо? Чо скажет босс, то и будем.

Они еще подумали немного, в результате Крэбб выдвинул очень дельное предложение:

— Тогда может, бухнем? Как летом?

Мыслительные процессы обоих резко оживились, и диалог пошел уже в почти нормальном темпе. Гойл сразу спросил:

— У тебя еще осталось?

— Закусон да, а бухло сделаю.

— Тащи! — Гойл направился к ближайшему столику, вытряхнул из-за него нескольких первокурсников, которые безуспешно пытались делать домашнее задание, и утащил его в угол возле камина.

Вскоре пришел Крэбб и выложил на стол сверток, содержащий шмат сала, буханку черного хлеба и банку протертого хрена. Другой рукой он водрузил двухлитровую пластиковую бутылку с кока-колой. Одним ловким движением палочки он трасфигурировал эту бутылку в четверть самогона. (Четверть это такая стеклянная бутылка, в 1/4 ведра, то есть 2,5–3 литра.) Тут следует сделать небольшое отступление. Эти двое провели летние каникулы у троюродных бабушек Крэбба, живущих на Львовщине. Сестры баба Злата и баба Валя занимались тем, что одна варила первоклассный самогон и поила им (не бесплатно, конечно) все окрестные села, а вторая выводила народ из запоев. Не то, чтобы они этим много зарабатывали, в смысле, по сравнению с имеющимся у них капиталом, так, больше из любви к искусству. Там Крэбб с Гойлом и постигли великую науку правильного самогонопития. Именно правильного, а не такого, какое демонстрируют некоторые деклассированные элементы в русской и украинской провинции.

— Ну, по первой! — Выдохнул Гойл. Ребята влили в себя по стакану мутной жидкости, закусили бутербродами с салом, обильно смазанными хреном, и пошла спокойная беседа о жизни, о людях, о мировых проблемах…

Остальные не разделяли их разумного настроения, и в результате события стали развиваться по гриффиндорскому сценарию, с той лишь разницей, что здесь можно было точно указать эпицентр, из которого пошли волны разрушения.

— …а прежде всего самому Малфою надо морду набить, чтобы не путался с кем попало! — Надрывалась Милисента Булстроуд.

— Ты моего Дракопупсика не тронь! — В тон ей распаляла себя Пенси.

— Хе-хе, уже не твоего, а грейдженрского! — Подколол ее Теренс Хиггс. Зря он так. Раззадоренная предыдущим обсуждением, Пенси почувствовала острою необходимость сделать хоть что-то, именно сейчас. И сделала. Издав душераздирающий вопль, она вцепилась ногтями в лицо Теренса. Ее, естественно, стали оттаскивать. Кто-то увидел, как это происходит, и решил, что делается это недостаточно вежливо…

— Началось. — Философски заметил Крэбб, наливая по второй. Взглянув на задумчиво стоящего в стороне от общей потасовки Забини, спросил: — Третьим будешь?

Тот кивнул, вырвал у какого-то четверокурсника стул, здраво решив, что сидеть на этом стуле намного разумнее, чем разбивать его об голову товарища, мощным пинком отправил несчастного в самую гущу начавшегося сражения, и присоединился к разумному меньшинству.

— Ну, за мир! — Произнес Крэбб, поднимая стакан. Ребята выпили, закусили… С появлением третьего неспешная философская беседа стала намного более содержательной. Не то, чтобы Крэббу и Гойлу не хватало для нее мозгов, просто такие беседы ведут именно на троих, есть в этом что-то эссенциальное…

…Декан Слизерина Северус Снегг вошел в общую гостиную своего факультета. Только что до него дошла информация, что школьная врачиха, мадам Помфри, была срочно вызвана в башню Гриффиндора. «Значит эти козлы, изображающие из себя львов, все-таки передрались, даже без Уизля. Нет, Драко все-таки молодец, что окрутил Грейнджер. Надо будет его по… бл…» Радостные мысли декана были прерваны тем, что прилетевший откуда-то из центра гостиной стул врезался в стену над его головой, с треском развалился и осыпал вечно сальные волосы дождем щепок.

— Шшшто здесь происходит?

Тихий шипящий голос Снегга перекрыл весь ор и гам, носящийся по гостиной. Все в ужасе замерли. Крэбб повернулся в его сторону.

— А, Вы, профессор! Не желаете? — И протянул декану граненый стакан (настоящий, ни какой трансфигурации), заполненный мутной жидкостью.

В другое время Снегг точно прописал бы наглецу пожизненную чистку котлов или какую-нибудь аналогично мерзкую работу, но сегодня, под воздействием шока, он просто взял стакан и одним глотком выпил. А выпив, понял, что выпил он что-то не то. Еще бы! Самогон у Крэбба получился градусов восемьдесят крепости, значительную часть остального составляла отборная сивуха. Что поделаешь, Винсент все-таки не баба Злата, да и она говорит, что настоящий самогон надо делать безо всякой магии, а тут — трансфигурацией из кока-колы. Добрый Гойл понял состояние родного декана и услужливо сунул ему в руку бутерброд с салом, обильно смазанный хреном. Расстарался для любимого учителя. Снегг сходу зажевал предложенное и тутже понял, что зря он так спешил. Едкая огненная волна растеклась в его голове, настырно ища дорогу наружу через нос, глаза, уши и даже через кости черепа. Глаза Снегга начали постепенно вылезать из орбит. Крэбб понял, что его товарищ перестарался и тут же бросился на помощь.