Подлинная история носа Пиноккио - [34]

– Никогда, – ответил Бекстрём с нажимом и покачал головой. – Если ты спросишь меня, такое встречается впервые в истории шведской криминалистики.

– Точно, – кивнула Йенни. – Точно так я и подумала.

– Я тебя услышал, Йенни, но все еще не понимаю…

– Это не может быть случайностью, – перебила Бекстрёма Йенни и серьезно на него посмотрела.

– Не случайность?

– Нет. – Йенни кивнула. – Ни о чем подобном нет и речи. Наверняка есть какая-то связь между всеми тремя событиями. Другой возможности я не вижу. Одно тянет за собой другое, а то ведет к третьему. И как только мы обнаружим данную связь, сразу же найдем решение всего вместе. Кто убил Эрикссона и всего, что касается историй с кроликом и с аукционным каталогом.

– Вот как, – сказал Бекстрём. – Вот как, – повторил он, поскольку мысли его уже устремились в другом направлении. «Рогерссон, конечно, тоже не подарок, но он в любом случае вполне адекватно мыслящий полицейский, который уж точно не стал бы использовать груди вместо мозгов, и он никак не может быть отцом этого частного детектива».

– Я знала, что шеф поймет, о чем я думаю. Именно поэтому и решила лучше действовать напрямую и не говорить ни слова никому другому.

– Разумно с твоей стороны, – сказал Бекстрём. – Очень разумно, – повторил он на всякий случай. – Позволь мне убедиться, что я правильно тебя понял.

– Нормально я написала? – спросила Йенни, потянулась вперед и забрала бумагу, которую ему дала.

– Естественно, – согласился Бекстрём. – Если я правильно тебя понял, то, по твоему мнению, значит, у нас есть неизвестный преступник, избивающий некоего высокородного идиота аукционным каталогом, в результате чего два дня спустя у больной на голову пожилой дамы забирают кролика, а в итоге все заканчивается тем, что четырнадцать дней спустя неизвестный преступник или преступники убивают адвоката Эрикссона.

– Да, примерно так. Я понимаю, это звучит странно, но здесь на сто процентов есть какая-то связь. Вряд ли такое случайно.

– Интересно, – поддержал ее Бекстрём. – Пожалуй, стоит копать дальше.

«Малышка Йенни, наверное, просто феноменальная дура, – подумал он. – Мадам Пятница по сравнению с ней просто Нобелевский лауреат, притом что она вполне заслуживает семь баллов, когда дело доходит до секса».

– Я знала, что шеф поймет, как я…

– Конечно, конечно, – перебил ее Бекстрём. – И знаешь, Йенни…

– Да, шеф.

– Ты будешь докладывать лично мне. Ни слова об этом никому другому.

– Спасибо, шеф, – сказала Йенни. – Обещаю не разочаровать шефа.

– Хорошо. – Бекстрём дружески ей улыбнулся. «Тогда мне не придется переживать, что Утка Карлссон сплавит тебя на ресепшн заниматься входящей почтой».

27

Соседей убитого адвоката начали опрашивать уже в семь утра. Этим продолжали заниматься весь день и наиболее успешно утром и вечером, поскольку именно так всегда случалось, когда требовалось искать свидетелей в местности, где все жили в своих домах. Утром и вечером лучше всего. Когда жильцы не находились на своих рабочих местах, а их дети в школе. Подобное был в состоянии понять любой, даже не будучи полицейским.

Район, где обитал адвокат Эрикссон, кроме того, обладал одним значительным преимуществом с точки зрения серьезно относящихся к «поквартирному» обходу полицейских. Большинство из соседей жертвы убийства были собачниками и, следовательно, проводили вне дома значительно больше времени, чем граждане не отличавшиеся данным пристрастием, и вдобавок совершали свои прогулки в такое время и в таких местах, что это часто могло вызывать интерес при расследовании противоправных действий. В любом случае, когда дело касалось преступления, непосредственно затронувшего их соседа, адвоката Томаса Эрикссона.

«Территория с таким количеством собаководов просто урожайное поле, когда надо опрашивать соседей», – подумал инспектор Ян Стигсон тридцати двух лет, сын крестьянина из Даларны, который по-прежнему мыслил в таких категориях, хотя уже более десяти лет назад перебрался в Стокгольм с целью стать полицейским.

Он работал у Бекстрёма уже четыре года и на протяжении этого времени неоднократно отвечал за подобные задания. Сейчас он и его помощники отправились в дорогу снова. Он сам и четверо молодых коллег, одолженных в отделе правопорядка округа, ходили от дома к дому, от одной двери к следующей, и когда он сам позвонил во вторую дверь, ему повезло, хотя часы показывали не более половины девятого утра.

«С погодой подфартило тоже, первый по-настоящему летний день, и почти идеальный при мысли о задании», – решил Стигсон.

Ему открыла приятная женщина среднего возраста, позади нее стоял черный лабрадор и вилял хвостом. Она прожила с мужем в этом доме последние двадцать лет. Сейчас дети разъехались далеко. Супруг укатил в Испанию играть в гольф, и она уже несколько дней отвечала за вечерние прогулки с собакой. В обычном случае муж брал их на себя, в то время как она выгуливала пса по утрам.

– Мы живем по абсолютно разному графику, мой благоверный и я. Я – ранняя пташка, и зачастую ложусь спать уже около десяти, а с ним все наоборот. Он может просидеть за своими делами полночи, и до обеда с ним почти невозможно разговаривать. Ты входи, поговорим в тишине и покое. Мы с Налле уже успели прогуляться с утра, и сейчас я собиралась выпить чашечку кофе. Инспектор ведь не откажется составить мне компанию?