Подлинная история носа Пиноккио - [16]

Поэтому он сразу позвонил шефу отдела по защите животных комиссару Луве Линстрёму. Судя по имени и сфере деятельности, ничем не отличавшемуся от всех других, кто, независимо от пола, подрывали доверие к полиции и порождали сомнения относительно ее способности выполнить возлагаемую на нее святую задачу.

– Бекстрём, – буркнул комиссар, поскольку этого вполне хватало, когда речь шла о самом известном и уважаемом полицейском страны.

– Рад слышать тебя, Бекстрём. – Линдстрём, судя по голосу, и в самом деле искренне обрадовался звонку. – Я понимаю, почему ты звонишь. Чем я могу помочь тебе? Мои коллеги действительно попали в ужасную историю.

– Да нет, – возразил Бекстрём. – Скорее вопрос состоит в том, что я могу для тебя сделать.

– О чем ты?

– Я постараюсь вкратце объяснить тебе суть дела.

«От радостных ноток в его голосе не осталось и следа», – подумал Бекстрём.

Для начала он описал их преступника. Пожилую одинокую женщину, уже неспособную адекватно оценивать ситуацию и одной ногой стоявшую в могиле, а затем рассказал, как оба коллеги Линдстрёма и две их помощницы из правления лена выполняли свое задание.

– Четыре человека, каждый из которых в два с лишним раза моложе, чем она, орали и колотили по ее двери. Все без униформы, все в гражданском, и никто даже не попробовал показать ей обычное полицейское удостоверение. Пожалуй, ничего странного, что она принимает их за грабителей, пытающихся проникнуть к ней в квартиру. Как еще она должна была воспринимать происходящее?

– Но подожди, подожди. Разумеется, они предъявили документы. Обозначили себя как полицейских. Это же вполне естественно.

– Вот как, – хмыкнул Бекстрём. – Откуда тебе это известно?

– Ты можешь подождать секунду, – ответил явно сбитый с толку Линдстрём.

– Конечно, – милостиво согласился Бекстрём.

– Извини за задержку, – сказал Линдстрём пять минут спустя. – Сейчас я разговаривал с обоими коллегами, побывавшими там, и они оба убеждают меня, что предъявили удостоверения. Поэтому, если госпожа Линдерот заявляет обратное, боюсь, она врет.

– Вот как, – не сдавался Бекстрём. – Расскажи, как они это сделали. Как показывали документы.

По словам коллеги Линдстрёма, Томаса Боргстрёма, тот держал свое удостоверение перед глазком ее двери и одновременно четко и спокойно объяснил, что они из полиции, и сказал, по какому делу пришли. Другой коллега, Клаес Бодстрём, подтверждает, что именно так все и происходило.

– Через дверной глазок? Боргстрём показал свое удостоверение через глазок в двери госпожи Линдерот? И коллега Бодстрём один в один подтверждает его рассказ?

– Да, ты же знаешь такой стандарт сегодня во всех новых домах. А ее дом построили всего несколько лет назад.

– Тогда боюсь, здесь у нас проблема, – сказал Бекстрём.

– Проблема? Что ты имеешь в виду?

– У госпожи Линдерот нет никакого глазка в двери, функционирующего, во всяком случае. У всех других в доме они, конечно, есть, но не у нее. Когда квартирное товарищество собиралось установить новый, пожилая дама отказалась и, когда они не захотели по ее просьбе убрать его совсем, попросила их оставить старый, неисправный. Не хотела, чтобы кто-то заглядывал к ней в квартиру. Как я уже говорил, у нее начинает ехать крыша, как часто бывает со старыми людьми.

– Вот как. И ты был там? На месте, значит?

– Ну, к сожалению, так все и есть, – констатировал Бекстрём, не вдаваясь в детали. – Вдобавок у нас имеется свидетель. Женщина, живущая на том же этаже, лицезрела всю вашу так называемую операцию и по какой-то причине описывает ее точно как и госпожа Линдерот.

– Слово против слова, ты хочешь сказать? Фактически это ведь ты говоришь. Слово против слова.

– Я сожалею, – продолжал Бекстрём. – В данном случае на самом деле все не так просто. Не предвосхищая возможное расследование в отношении твоих коллег по причине должностного преступления, я должен констатировать, что здесь все обстоит значительно хуже. По-настоящему плохо, если ты сейчас понимаешь, что я имею в виду. Я говорил, кстати, что звоню с моего мобильного. Неплохая вещица, у него есть фотокамера и микрофон с магнитофоном, если ты понимаешь, о чем я говорю.

«Тебе будет над чем поломать голову, дурачок», – подумал он.

– Да, я тебя услышал, но…

– У меня есть два предложения, – перебил его Бекстрём. «Прежде чем ты реально навалишь в штаны».

– Да, я слушаю, я тебя слушаю.

– Проще всего было бы, если бы я вызвал сюда твоих коллег и двух других, чтобы мы смогли допросить их.

– Да, но ведь это, наверное, все-таки не понадобится?

– Надо надеяться, что нет. Поскольку я собирался отправить все в архив в виду отсутствия состава преступления, и, если тебе интересно, это касается всего вместе. Твоих коллег, дамочек из правления лена, нашей свидетельницы и также старой госпожи Линдерот.

«Из тех, кого сломать раз плюнуть», – подумал Бекстрём, закончив разговор, и в то самое мгновение, когда сунул руку в карман, чтобы достать ключ, открыть заветный ящик письменного стола и плеснуть себе несколько вполне заслуженных капель, в дверь постучали. Явно без особого стеснения, судя по звуку, кулаком, и слава богу, что он не успел вставить замок, поскольку тогда его дверь наверняка бы выбили.