Подлинная история графа Монте-Кристо - [8]

. (Когда в начале 1960-х обстоятельства вынудили отца Анго выставить дом на продажу, он попытался убедить городские власти купить его, однако не встретил с их стороны достаточного интереса. Новый владелец, зубной врач, запер ворота на крепкий замок и повесил на них табличку, рекомендующую любителям достопримечательностей проходить мимо не задерживаясь. Именно тогда Анго решил: его единомышленникам нужна ассоциация, чтобы поддерживать в городке память о трех Дюма.)

После автомобильной аварии Анго пришлось ходить всюду на костылях. Двигался он гораздо быстрее меня, потому что, когда ему требовалось преодолеть какое-либо расстояние, он яростно бросал свое тело вперед, затем ставил костыли далеко от себя, вновь бросался вперед и вновь ставил костыли. Он напоминал взбесившийся маятник – манера передвижения, подходящая для атлета. И Анго без устали показывал мне связанные с Дюма детали во всех закоулках городка, даже в обычных барах и закусочных, с неоновыми вывесками, постерами спортсменов и поп-звезд на стенах, можно было обнаружить расхожий портрет писателя Александра Дюма.

Анго цитировал строки из «Трех мушкетеров» так, будто их написал Шекспир, и я вновь видел силу этих историй: они вдохновляют человека держаться беспечно, с небрежным изяществом, как бы плохо ни шли его дела. Свои политические взгляды Анго называл легитимизмом, то есть он поддерживал не просто монархию, а династию Бурбонов (самое пропащее дело на свете), и при этом я никогда не слышал от него злого слова в чей-либо адрес. Он идеализировал Старый порядок, носил галстуки с геральдической лилией. Та же эмблема французского королевского дома была на его машинке для вскрытия конвертов. Однако это пристрастие уравновешивалось неукротимой любовью к ультрареспубликанцу и демократу генералу Дюма, которого он считал величайшим представителем величайшей семьи.

Мы бесчисленное число раз обсуждали возможные решения «сейфовой проблемы». Я обратился за консультацией к эксперту, и тот сказал, что есть всего несколько способов так или иначе открыть сейф. Потребуются услуги специалиста – сапера, мастера по замкам или даже взломщика, – не говоря уже о разрешении. Но как все это осуществить, если городские власти не идут на сотрудничество?

Анго ни секунды не сомневался в том, что я справлюсь. «Что за приключение[49] без капельки опасности?» – сказал он, и его глаза на мгновение вспыхнули.

Я пришел к выводу, что заместитель мэра Дюфур не питает антипатии к моей проблеме, скорее он просто не принадлежит к числу поклонников творчества Дюма. Кто-то сказал мне, что до назначения заместителем мэра, отвечающим за сферу культурного наследия, Дюфур интересовался главным образом таким разделом культуры, как автомобили и мотоциклы. Оставалось неясным, прочел ли он хоть один роман, написанный лучшим сыном городка. Посоветовавшись с последователями Дюма, я пригласил Дюфура на щедрый обед в «Ле Киоск», где после нескольких перемен блюд с различными винами и коньяком (достоинства которых он, как принято во Франции, снабжал многочисленными комментариями) я полнее объяснил, почему изучение хранившихся в сейфе бумаг так важно для наследия городка и даже всей страны. Сейф, вполне возможно, таил в себе правду о самых любимых литературных произведениях, вкладе Вилле-Котре в мировую культуру, важен и тот факт, что нация Дюфура сокрушила барьеры расовой сегрегации на годы вперед.

Заместитель мэра постепенно оживился и даже воодушевился. «Один за всех, месье Рейсс! – сказал он, поднимая бокал. – Мы должны открыть этот сейф!» Извиняясь за необходимость срочно бежать по своим чиновничьим делам, он тепло пожал мне руку. Я заручился новым союзником, по крайней мере, до тех пор, пока у него не выветрится хмель.

Я счел приведенную выше фразу Дюфура приглашением взломать сейф – ради истории, ради судьбы, ради тех чертовых бумаг, которые были внутри, – и не стал терять времени даром. В региональной столице я нашел специалиста по замкам (он утверждал, что имеет опыт в делах такого рода) и назначил ему встречу на тот день, когда музей был закрыт. Я согласовал план с заместителем мэра, который поднял вопрос о пожертвовании – 2000 евро наличными, s’il vous plaît[50] – в Фонд безопасности документов генерала Александра Дюма[51].

На следующий день слесарь приехал в музей с ящиками для инструментов, набитыми дрелями и прочим оборудованием. Заместитель мэра устроил так, что во дворе музея вместе со штатным охранником дежурили двое полицейских. Сейф стоял в углу хранилища на втором этаже, заваленный каталожными ящиками, старой одеждой, горсткой керамических изделий, копирующих шедевры эпохи классицизма, и набором частично разобранных манекенов из универмага, которые навели меня на мысль о смертной казни через обезглавливание, популярной в годы революции. Сразу за сейфом валялся еще один манекен, разделенный на две половины: верхняя щеголяла трехцветным патронташем – из тех, что французские официальные лица носят во время государственных приемов; нижняя, стоявшая бок о бок, была облачена в короткие мужские трусы.